Книга Изгнанники - Михаил Михеев

И все же его нашли. Пистолет у виска – хороший стимул, и полицейские постарались оправдать оказанное им высокое доверие. Понимая, что русским вот-вот надоест тупо висеть над головами и они просто перейдут от слов к делу, используя в качестве доказательств своей правоты неопровержимую аргументацию главного калибра, полицейские носом землю рыли, и к концу третьего дня, за пару часов до истечения ультиматума, Гарцмана все же нашли. Он, сволочь, прятался в мусорном баке и не вылезал даже чтобы погадить – так под себя и ходил. По запаху, ядреному даже для свалки, его и обнаружили местные бомжи. А они уж, настропаленные полицейскими и знающие, какая награда объявлена за голову Мойши, в два счета скрутили его и привели в участок, откуда и переправили потом на русский флагман.

Правда, на этом проблемы у Вечного Кипра не закончились. Пользуясь моментом, русские стрясли с них компенсацию за моральный ущерб, за потерю времени, за… В общем, русские чуть-чуть ограбили планету, причем на законных основаниях. Очередная мина, заложенная проектом русских спецслужб, направленным на насыщение конкурирующих обществ отбросами, рванула, сильно повредив осколками бюджет провинциальной планеты. Не в первый раз, кстати.

Ну а с гомиками поступили довольно просто. На все том же Вечном Кипре раздобыли списанный грузовой бот, под завязку забили его концентратами, демонтировали двигатели, системы связи и компьютерные терминалы и отбуксировали в необитаемый участок сектора. А там запихали обоих придурков в бот, честно предупредив, что система жизнеобеспечения после того, как в ней покопались механики крейсера, рассчитана только на одного. Двоих она выдержит максимум неделю, потом оба сдохнут, а вот одного – да хоть десять лет. После этого русские ушли, даже не интересуясь дальнейшей судьбой приговоренных, и так и не узнали, что спустя пару дней Гарцман ночью зарезал своего любовника и убрал его тело в холодильник. Периодически, когда ему вконец надоедали концентраты, он отрезал кусочек мяса… Через два года, сойдя с ума от одиночества и безделья, Гарцман выбросился в космос. Впрочем, русских это и впрямь абсолютно не интересовало.

Покинув Вечный Кипр, эскадра ушла в глубокий космос, где планировалось рандеву с основными силами Нового Амстердама. Пятнадцать линейных кораблей, наиболее боеспособных, ожидали Соломина в самом сердце этого сектора дикого космоса. С ними шли транспортные корабли с десантом под прикрытием легких сил и два авианосца, под завязку набитые ударными ботами. Русские намерены были начать войну в тот момент, когда они сами к этому готовы, а главное, так, как они хотели. Конечно, для Российской империи такой подход был не столь критичен – она могла позволить себе, если возникала нужда, давить противника на манер асфальтового катка, но у Нового Амстердама не было сверхмощного флота. Тем не менее, именно ему приходилось вызывать огонь на себя и, соответственно, выкручиваться.

Соломин понимал, что момент наиболее подходящий и другого такого случая не будет. Все «державы» (по мнению адмирала, держава была только одна – Российская империя, остальные так, страны, но уж если им так хочется, чтобы их пышно именовали, ему не сложно, все равно ни экономической мощи, ни линейных флотов слова не прибавляют) понесли большие потери в последней войне с чужаками. Та часть флота, которая уцелела, была не лучшая – те корабли, которые и впрямь были наиболее современными и мощными, первыми были брошены в бой и погибли, останавливая первый и самый яростный натиск объединенного флота чужих рас. Те корабли, которые уцелели, вступили в бой позже, уже в тот момент, когда чудовищная мощь имперского флота, подоспевшего на помощь соседям, размазывала врагов по стенам. А до того эти корабли, в основном, стояли в резерве, служили стационерами, в общем, к силам быстрого реагирования никаким боком не относились.

В то же время у Соломина был мощный, проверенный делом флот. Незначительные повреждения, полученные кораблями во время последней кампании, исправлялись в бешеном темпе, и максимум через месяц последний из них должен был вступить в строй. Трофейные корабли тоже осваивались новыми экипажами, и, как считал адмирал, сейчас военная мощь Нового Амстердама приближалась к своему пику.

Только вот за пиком дорога одна – вниз. Новый Амстердам увеличился территориально, что в какой-то мере решило вопросы финансирования, но большая часть планет была не слишком развита. Поддерживать флот в боеспособном состоянии было возможно, развивать – нет. И с тем, что корабли устаревают, тоже ничего не поделаешь – наукой занимаются ученые действительно больших и сильных стран, на Новом Амстердаме таких возможностей пока не было, и скоро им не появиться. Режим, установленный на нем, и вся экономика планеты были подчинены вопросам подготовки солдат, а не ученых. Очень однобоко, рассчитано на требование одного момента и в долгосрочной перспективе невыгодно. Быстрый, но короткий результат.

А вот потенциальный противник будет становиться все сильнее. Максимум через год крупные государства начнут вводить в строй новые тяжелые корабли взамен погибших в той войне. Пройдет не так много времени – и флот Нового Амстердама будет смотреться жалко. Следовательно, если войны не избежать, то начинать ее стоило именно сейчас, чтобы встретить активную фазу в наиболее выгодной для себя ситуации.

«Эскалибур» прибыл в точку рандеву на полчаса раньше остального флота. Ну, полчаса отдыха после броска – это немного, но все равно неплохо. Каждый использовал его по-своему, и Соломин, который весь поход занимался со своим штабом уточнением последних деталей операции, тоже не был исключением. И одним из дел, которые он сделал в это время, был разговор с Бьянкой. Многие видели, как адмирал вошел в ее каюту и через десять минут вышел. Его настроение можно было описать фразой «злой, но не мрачный», как почти весь поход, а, скорее, озабоченный. Впрочем, его товарищей куда больше занимала предстоящая война, и этому факту значения никто не придал. А зря, потому что именно тот разговор имел долговременные последствия.

Курс объединенной эскадры многим не приснился бы и в страшном сне. Ну, кого может обидеть такая вот эскадра? Правильно, нейтрала, максимум сателлита кого-нибудь крупного и сильного. Ну, еще можно у большого государства какую-нибудь окраинную колонию выпотрошить, если свидетелей не оставлять. Но что эскадра Нового Амстердама обрушится на Большой Марсель, одну из центральных планет Французской Деспотии, не ожидал никто. В состоянии легкого шока были даже капитаны линкоров, уже привыкшие к тому, что русские никого не боятся и не считают невозможной никакую авантюру. Французы же и предположить не могли, что их вот так, внаглую, будут потрошить. Может быть, именно поэтому удар был успешным, хотя способствовало этому еще несколько моментов. Во-первых, Большой Марсель располагался по отношению к другим крупным планетам несколько на отшибе. Во-вторых, служба раннего обнаружения была у французов организована не очень удачно. В-третьих, сама Французская Деспотия занимала довольно бедный на звезды с пригодными для жизни планетами сектор и, как следствие, была очень растянута. Реальный контроль пространства был попросту невозможен, и, пользуясь хорошими маскировочными полями, а также данными русской военной разведки, эскадра Нового Амстердама проскочила территорию Французской Деспотии насквозь. Удар наносился в районе, наиболее близком к американскому сектору, что при удаче могло если не спровоцировать конфликт, то хотя бы обострить отношения между государствами. Хотя, конечно, перепутать корабли русской постройки с какими-либо другими было достаточно сложно. Однако же опознавательных знаков на кораблях не было, так что Соломин просто намерен был отплатить французам их же монетой, памятуя, как перла на Новый Амстердам французская эскадра. Короче говоря, авантюризма в плане было даже больше, чем расчета, но крутые времена требуют крутых решений и рождают крутых героев. А времена и впрямь наступали такие, что круче некуда.