Книга Письма. Том III (1936) - Николай Константинович Рерих

проставляемо фальшивое клеймо, то и любой культурно-образовательный акт можно злоумышленно перелицевать во что-то политическое. Пусть наши адвокаты очень зорко следят, чтобы и в этом случае не обнаружились какие-то подставные махинации со стороны злоумышленников. Если бы адвокаты заметили хоть какое-нибудь поползновение злоумышленников в этом направлении, пусть немедленно известят Вас, а Вы напишете нам о таких проделках, чтобы немедленно же искоренять предумышленное злодеяние. Можно себе представить, сколько гадких подделок совершается по всему миру. Особенно было бы прискорбно, если культурно-образовательная деятельность посредством каких-то злоумышленных махинаций стала бы быть истолкована как нечто политическое. Неужели адвокаты даже в «WHO is WHO»[615] не прочли мои биографические сведения, казалось бы, столько биографий напечатано? Лучше бы они поинтересовались биографией и образовательным цензом самого Леви. Вы знаете, где он именовался Гейдельбергским доктором. Если его адвокаты в такой непозволительно грубой форме считают возможным на суде осведомляться о наших биографиях, то ведь наш адвокат запросит его об образовательном цензе, а также и об образовательных цензах самозваных членов совета. Из приложенной копии части репорта Хорнеру (который у Вас уже имеется) Вы можете видеть и Ваше пожертвование, упомянутое самим Леви, а также и весь пресловутый миллион, который сейчас употребляется на все случаи жизни. Вообще, совесть людей стала резиновой, что еще раз доказывается и фальшивым клеймом, самоуправно поставленным на обороте картин Музея. Если бы адвокат Леви опять стал спрашивать наши биографии и характеристики, то покажите ему прилагаемый при этом письме адрес самого Хорша, произнесенный им во время празднования десятилетия учреждений. В нем сам Хорш достаточно высказывается после десяти лет сотрудничества. Значит, или Хорш бесстыдно лгал в течение всех четырнадцати лет, или он бесстыдно лжет теперь. Не может быть иного выхода из этой альтернативы. К тому же ни Вы, ни мы ни в чем не изменяли нашей культурной деятельности, и это обстоятельство должно быть всемерно подчеркнуто. Также для вразумления адвоката Хорша прилагаю список всяких членств и отличий. Конечно, все эти сведения для Вас не новы, но, может быть, не все адвокаты их усвоили. Когда мы встречаемся с такой бесстыдной наглой ложью, то полезно при всяком удобном случае восстанавливать и подчеркивать истину. Слава Богу, мы все можем со спокойным сердцем дать наши биографические сведения и образовательные цензы. Неужели же судьи не будут потрясены таким явным несоответствием образовательных цензов обеих сторон? Подчеркните это обстоятельство всем. Имейте наготове Ваши дипломы и свидетельства; несколько моих дипломов находится, по счастью, у Вас.

Успех лекции Франсис в Бостоне напоминает нам одно место из давнишнего моего записного листа об Акбаре[616]. Помните, когда Акбар спрашивает Бирбала, как уменьшить линию, не трогая ее? Мудрый советник провел около этой линии еще большую и тем уменьшил первую. Именно только проведением еще большей культурной линии можно твердо установить победу. Против неоспоримой культурной деятельности никакие подвохи и подлоги не могут вредить. Помните также и то чрезвычайно важное обстоятельство, что чета Хоршей пришла к нам, а не мы к ним. Затем Хорши приезжали к нам на Монхиган, а вовсе не мы к ним на дачу. Также пусть все твердо запомнят, что Хорши подошли к уже готовому делу, а не учреждали его. Также подчеркните всем, что и сейчас они действуют в их пресловутом департаменте искусства и науки по нашим же программам. Даже мембершип[617] в десять долларов, объявленный этим же самозваным депаратментом, есть не что иное, как преступная перелицовка нашего же Общества. Таким образом, они хотят грабить на всех перекрестках. Очень хорошо, что Морис с друзьями имеет такое неусыпное попечение за картинами музея. Просим Мориса передать Кл[айд] наши самые сердечные приветы и уверенность, что новый культурный центр вырастет в прекрасное древо и в эту чашу сложатся многие сокровища духа. Имейте в виду, что завещания Е. И. и мое здесь сделаны заново и подписаны свидетелями. Пожалуйста, передайте Форману две моих русских книги — «Врата [в Будущее]» и «Нерушимое». На имя миссис Су[тро] посылаем привет всем собравшимся у нее друзьям 17 ноября. Ценно видеть ее сердечное отношение. Культурные дела можно продолжать и укреплять лишь при содействии таких прочных друзей. Сама она много работала в общественных организациях, и потому отлично понимает сложности и неожиданности таких аппаратов. Мысль Франсис о выставке в будущем году в Бостоне — будет ли это в библиотеке или в Арт-клубе — очень хороша, и можно постепенно думать в этом направлении. Вообще, давайте всеми силами проведем черту деятельности еще большую. Не забудем, что наглость и аррогантность преступной шайки кроет в себе и трусость, и для них самым большим ударом есть и будет продолжение образовательной и культурной деятельности. Пусть Морис (если он не был еще) посетит консула Янковича и дружески побеседует с ним. Там, наверное, были произведены безобразные наскоки. Также что Баттль, Вагнер, Копленд, Блум и другие, мнение которых может быть ценным? Имели ли Вы хотя бы телефон с Теоф[илом] Шн[ейдером]? Видали ли предс[едательни]цу Шексп[ировского] Общ[ества]? Словом, сейте правду везде где можно. Странно, что не имел весточки на книги, посланные отсюда Греб[енщикову], Моск[ову], Фок[ину]. Не буду повторять о ЕДИНЕНИИ, ибо только под этим щитом все станет прочно. Почему не слышно о Народном, Меррите, Вооне, Джайльсе и др[угих]? Шлем всем друзьям и соратникам культурного похода сердечные мысли.

Всегда в духе с Вами,

Р[ерих]

225

Н. К. Рерих — Е. Ф. Писаревой

16 декабря 1936 г. Naggar, Kulu, Punjab, Br[itish] India

Дорогая Елена Федоровна, наш истинный друг,

Письмо Ваше от 5 декабря глубоко нас тронуло. Всем сердцем чувствуем Вашу дружбу, то содружество, которое может создавать общую работу. Ваша программа о будущей издательской деятельности, конечно, являлась и нашей программой. Естественно, такие широкие посевы в доступной благозвучной форме должны проникать широко. Народные массы должны слышать о добротворчестве, и Ваши две прекрасные общедоступные книжки, которые мы так ценим, конечно, были бы отличным вступлением в благовестительную серию. А рассвет уже не за горами — каждая почта приносит знаменательные сведения. Казалось бы, именно в такие дни должно бы всюду проявляться то содружество, которое горит в Вашем сердце. Между тем люди так много говорят о единении и взаимопонимании и дружбе, а на деле прилагают все свои усилия, все свое недоброжелательство, чтобы хоть чем-нибудь отягчить путь Культуры.

Вы называете пресловутое постановление неудачным. На месте лица председательствовавшего я бы никогда не допустил вообще такого постановления, особенно же зная, [что]