Книга Карфаген смеется - Майкл Муркок

Поэтому я должен был предложить свои патенты кому-то, готовому сохранить тайну до тех пор, пока я не очищу свое имя и не стану гражданином США. Гарри Галиано, очевидно, еще не проявлял интереса к промышленности. У него, однако, могли быть друзья, которые занимались индустриальными проектами. Точно так же люди из мира кино, как всем известно, опасались вкладывать капиталы во что-то серьезное, за исключением фильмов. Я вышел на сцену в каком-то ошеломлении, я говорил и жестикулировал совершенно автоматически. Я мысленно перечислял фирмы: Гилмор, Кертисс, Локхид, Дуглас, Студебеккер, Мартин и так далее. В большинстве своем они занимались какими-то авиационными проектами. А я утратил веру в дирижабли и самолеты и не хотел с ними связываться. Они принесли мне слишком много бед. Нефть – вот о чем я подумал. Я доработал свой проект автомобиля, работавшего на газовом топливе, машины, использующей побочные продукты нефтедобычи. Такое топливо обошлось бы гораздо дешевле обычного бензина. Единственная серьезная техническая проблема заключалась в том, как хранить и подавать газ. Он был гораздо менее стабилен, чем нефть. Чтобы решить этот вопрос, я изобрел новый тип цилиндра и, попутно, безопасный метод зажигания, который используется и сегодня. Все знали, сколько стоит очистка калифорнийской сырой нефти, и понимали, чем все в конечном счете закончится. Обработка газа обходилась куда дешевле. В отличие от бензина его можно было производить, а не добывать. Казалось неизбежным, что мой газовый, а возможно, и динамитный, автомобиль в скором времени заменит обычные машины. Параллельно с этими проектами я создал новую конструкцию насоса и метод быстрой очистки, которые радикально уменьшили бы затраты на обслуживание и обеспечили бы миллион баррелей в день на каждую нынешнюю тысячу. К тому времени, когда мы закончили вечернее выступление, я пришел к выводу, что вскоре раздобуду более чем достаточно денег.

Я направился из театра в ближайший офис «Вестерн Юнион» и телеграфировал Эсме: «Получил письмо, все понял и в ближайшее время пришлю билет». Я вернулся в свою берлогу примерно в три часа ночи, отпраздновав чудесные новости в дешевом притоне, где подавали джин. Я проживал в «Апартаментах Мальвани» на Джонс-стрит, неподалеку от театра. Там была необычная стеклянная дверь, укрепленная проволочной сеткой; стойка располагалась в вестибюле между этой и другой такой же дверью. Когда я забирал ключ у ночного портье-японца, он мне что-то прошептал. Я подумал, что он интересуется, не нужна ли мне женщина (тогда все ночные портье по утрам задавали подобные вопросы). Я сказал ему: «Нет». По другую сторону второй стеклянной двери я увидел чей-то силуэт; высокий человек, сидевший у лестницы, теперь поднялся мне навстречу. Сначала я испугался, подумав, что это Бродманн. Но мужчина был гораздо выше. Я открыл вторую дверь и зажег в коридоре свет. Чуть заметно улыбаясь и держа руки глубоко в карманах плаща, передо мной стоял офицер Каллахан; вел он себя очень вежливо, даже скромно. Я не думал о причинах. Эсме была совсем близко – и теперь, похоже, меня задержат и не позволят встретиться с ней. У меня не было визы, только поддельные документы. Меня посадят в федеральную тюрьму, а потом вышлют. И это было лучшее, на что я мог надеяться.

– Полагаю, сейчас я беседую с мистером Палленбергом, – сказал Каллахан.

Я не отвечал. Я продолжал смотреть на него, я был почти готов его убить. Я пришел в отчаяние. Я не мог больше страдать в разлуке со своей девушкой, это было немыслимо.

– Итак, – Каллахан отвел от меня взгляд, – где вы хотите поговорить, сэр?

Я провел его вверх по лестнице и отпер дверь в мою комнату. Он подождал, пока я войду, а затем последовал за мной. Как только я зажег лампу, первым делом осмотрелся по сторонам, чтобы проверить, не осталось ли где-то на виду кокаина. Порошок был спрятан, но если бы Каллахан решил осмотреть мой багаж, то легко бы его отыскал. Я вытер пот со лба.

– Вы знаете, что ваши счета заморожены, верно, сэр? – Ирландец посмотрел на кровать. Она не была застелена. Он наклонился, поправил изношенное покрывало, затем уселся, расстегнул плащ и вытащил тот же самый блокнот, который я уже видел в поезде. – Мы заметили, что вы не пользовались счетом. За исключением одного только чека.

– Полагаю, это была моя единственная ошибка, – сказал я.

– Возможно. Вы ничего хорошего не добились, сбежав из Уокера и не оплатив счет за гостиницу.

Я не был уверен, что следует ему рассказывать. В подобной ситуации я оказался в России, в ЧК. Я давно понял, что информацию нужно придерживать. Я ждал, не раскроет ли Каллахан карты.

– Это было бессмысленное, мелкое преступление, – сказал он. – До тех пор руки ваши были чисты, по крайней мере, по нашим сведениям. А за это вас можно привлечь.

Я ничего не ответил, и он продолжил:

– А теперь вы поменяли имя, явно для того, чтобы остаться здесь незаконно, так как вы не пытались продлить свою визу.

– И это все?

Он вздохнул:

– Хороший адвокат может помочь вам задержаться в стране на несколько месяцев, возможно, и дольше. Вы явно хотите здесь остаться. Может, в Европе произошли какие-то события, о которых вы стремитесь позабыть? – Он многозначительно посмотрел на меня. Глаза католика.

Внезапно я понял, что он, вполне вероятно, был несостоявшимся священником.

– Вы можете помочь мне? – спросил я. Во рту у меня пересохло. Я дрожал. Я сознательно позволил ему увидеть, насколько я встревожен.

– Помощь я хотел предложить вам в прошлом году. – Я наблюдал, как он медленно входил в роль. – Мы не вампиры. И мы не всегда соблюдаем букву закона. Что случилось?

– Я был напуган, мистер Каллахан. – Усевшись по другую сторону кровати, я старался не смотреть на него прямо. Я попытался представить, что сижу в исповедальне и нас разделяет решетка. – Мне угрожали.

– Кто? – Его тон смягчился. – Вы можете сказать?

– Когда я приехал сюда, то не очень хорошо представлял, что такое ку-клукс-клан. Я люблю Америку. Они предложили мне выступать с лекциями. Это казалось идеальным способом зарабатывать на жизнь во время путешествий по вашей стране. Я никогда не планировал оставаться здесь навсегда. К тому времени, когда я понял, что такое клан на самом деле, я уже завяз. Конечно, я понимал, что было бы неразумно ссориться с ними.

– Я догадывался, – вздохнул он. – Продолжайте.

У меня не оставалось другого выбора, кроме как продолжать эту пародию на религиозные ритуалы, описывать ему мой ужас, угрозы клана, мои попытки спастись, наконец, решение отказаться от дальнейших лекций после разговора с ним в поезде. Затем миссис Моган выдала меня наемным бандитам. Они избили меня и бросили полумертвым. Я скрывался от клана, не от Министерства юстиции. Конечно, у меня не было ни малейшего желания возвращаться в Европу. Я не сделал ничего дурного. Я боролся с большевиками в России. Я помог сотням, а возможно, и тысячам людей выбраться из Одессы. Комиссар ЧК Бродманн, несомненно, получил приказ выследить меня. Я встал и открыл дверцу шкафа, в котором висела моя одежда. Там находился и один из моих русских мундиров.