Книга Фельдмаршал Румянцев - Виктор Петелин

– А все-таки, ваше сиятельство, нет храбрее русского солдата, особенно если с ним по-человечески обходиться, тут он готов гору своротить, – задумчиво сказал Ступишин, словно вспомнив, как совсем недавно Румянцев, отрезанный от главных сил своей армии, чуть было не попал в плен к туркам, да спасли его солдаты.

– Храбрость, конечно, заменяет во многих случаях недостаток числа, – продолжал развивать свои мысли Румянцев. – Это могло бы стать непременным правилом, если бы сей редкий талант души врожден был каждому. Но помните, как побежали наши с Нагорного редута, достигнув уже его вершины? Вот почему некоторые генералы, собираясь на поиск, мерят свои силы числом, а не мужеством да уменьем солдатским.

– А что вы предполагаете успеть еще в этом году, ваше сиятельство? Может, мне не придется участвовать в последних битвах, но хочется знать о ваших планах, – спросил Ступишин.

– Конечно, попробуем еще раз сходить за Дунай, если турки здесь не возьмут верха над нами… Вы знаете, что я всегда оборону на своем берегу так прочил, чтоб удобнее было производить всякий поиск на супротивной стороне. Так что, возвратившись из Задунайской экспедиции, я помышлял не об одной лишь обороне, но и о действиях наступательных. Доказательством тому может служить удержание замка Гирсовского на супротивном берегу, который опорной базой нам послужит. Сей важный пост поручил я теперь Суворову. Уж дважды неприятель устремлял свой поиск против замка, но не отваживался вступить в близкий бой. А за Дунаем, в Бабадаге, барон Унгерн свой пост установил. Оттуда он может быстро перейти в Измаил, и я могу усилить всякое его действие. Лишь граф Салтыков никак ни на что не отважится. Он, пожалуй, на все мои предложения совершить поиск за Дунай находит отговорки: опасно, говорит, у турок войска много… Вот такой у нас командующий в Верхней Валахии. А поделать с ним ничего не могу: сильная рука у него при дворе… Жаль, что вы, Алексей Алексеевич, уходите, хорошим помощником мне были. Жаль…

Ступишин поднялся и, отдав честь фельдмаршалу и пожелав ему скорого выздоровления, ушел.

«Вот еще один опытный генерал покинул меня. Репнин, Боур, князь Долгоруков, князь Щербатов… Теперь вот Ступишин. А через месяц-другой многие генералы подадут рапорты об отпусках. И я их должен отпустить, а то обидятся, скажутся больными… – невесело размышлял Румянцев. – Одна надежда – есть Суворов, Каменский, оба задиристые, обидчивые, но отважные и талантливые командиры. Ох, побыстрее бы мир, так надоела война… Сколько ж можно проливать кровь христианскую…»

Глава 9

Русские за Дунаем

Сентябрь не сулил спокойствия. Впрочем, в июле – августе, прошедших в мелких стычках, покоя также не было. Много времени Румянцев и отрядные начальники уделяли боевому обучению войска, укреплению дисциплины, а также сбору разведывательных данных о неприятеле. Трудность тут заключалась в том, что из разных мест приходили разноречивые сведения о числе турецких войск и их предполагаемых действиях.

В конце августа Румянцев приказал Потемкину встать со своим корпусом на Дунайском побережье и показать Силистрии, что всерьез намерен вновь осадить ее. Это, по мнению Румянцева, привяжет неприятеля к крепости и не позволит свободно маневрировать своими войсками. Сюда же была направлена часть запорожских казаков с лодками для того, чтобы они своевременно преграждали турецким судам проход между Рущуком и Силистрией.

И как раз в то время, когда корпус Потемкина стал лагерем напротив Силистрии, неприятель собрался напасть на Гирсовский замок. С этой целью Нуман-паша, стоявший в Карасу, послал больше восьми тысяч пехоты и кавалерии под командой Джафер-паши, снабдив его артиллерией и всем необходимым. А в сторону Бабадага, где стоял корпус барона Унгерна, направил опытных военачальников с особыми отрядами, чтобы тем самым обеспечить тыл своих войск, действовавших против Гирсова.

Главный штаб русских получил также сведения и о намерениях турок напасть на Журжу, а из Никополя и Турно распространить свой поиск в Верхнюю Валахию. Но вот где он ударит основными силами, Румянцев не знал.

И 3 сентября турки стремительно подошли к Гирсову. Но Суворов, ожидая их, приказал батареям замка подпустить их поближе, а свою пехоту и конницу расположил так, что отдельные отряды, скрытые от глаз неприятеля в оврагах и за высотами, в любой момент могли бы ударить по флангам рвавшегося вперед неприятеля.

Турки уже хозяйничали около замка, устанавливали свою батарею на небольшой высоте, вовсе не подозревая о хитрости русских. Наконец открыли огонь наши батареи. И тут пришло время действовать Суворову. С двух флангов ударили из засады русские на шедших тремя линиями (спаги на флангах, янычары в центре) турок. Не привыкшие сражаться в линейных порядках, турки смешались и вскоре побежали, уничтожаемые огнем и штыками. Казаки и гусары преследовали их более тридцати верст. Больше тысячи убитыми потеряли турки в ходе этого сражения, оставили на поле боя семь орудий и множество военных запасов. Русские потеряли десять человек убитыми.

По случаю этой победы «торжественные молитвы Всевышнему принесены в армии Вашего Императорского Величества», сообщал 7 сентября Румянцев Екатерине II, отметив, что Суворов «не только по-надлежащему строил свое против сего сильного и внезапного нападшего неприятеля сопротивление, но ко времени и кстати движением бригады, в запас на острову держанной, опроверг его опрометчивость и, преследуя бегущих турок верст до 30, отбил у них артиллерию, обоз и весь снаряд, привезенный для атаки укреплений…».

Только в начале сентября Румянцев получил уведомление от главнокомандующего войсками в Польше Бибикова, что полки, предназначенные для укрепления его армии, вскоре выступят к нему. К Измаилу Румянцев приказал перевести из Бендер и Аккермана гренадерские роты и часть мушкетеров. Это потребовалось, чтобы обеспечить безопасность устья Дуная и оказать помощь корпусу Унгерна, который по-прежнему стоял в Бабадаге.

В середине октября Румянцев по разрешению Петербурга перебрался в Фокшаны. И пока не наступило время уводить войска на зимние квартиры, решил послать князя Юрия Долгорукова с тремя пехотными и одним кавалерийским полками через Дунай у Гирсова. Здесь он, соединившись с корпусом Суворова и установив связь с корпусом Унгерна, должен был совместно произвести поиск на Карасу. Сюда, по данным разведки, под команду Нуман-паши, стекались турецкие деташементы сераскир-пашей Омера и Дегистанли. Если не отогнать неприятеля с побережья, то нынешнее расположение его ничего хорошего не сулит русской армии во время пребывания на зимних квартирах.

Одновременно с этим Потемкин должен был, установив батарею осадных орудий на острове напротив Силистрии, открыть по ней огонь и зажечь город. Полагаясь и в этом случае на искусство и распорядительность командующего, Румянцев предложил ему, если «откроется удобность», и по Туртукайскому посту ударить. Генералу Салтыкову повелел учинить в каком-либо удобном месте поиск на супротивном берегу. Ну а уж если граф Салтыков не найдет возможности на такой рискованный шаг, то хотя бы попытался огнем своей артиллерии нанести вред городу Рущуку.