Книга Жуков. Маршал на белом коне - Сергей Михеенков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жуков был одет в парадный мундир при всех орденах, с шашкой в серебряных ножнах. После парада порученец осмотрел одежду и награды и обнаружил, что в одном из орденов «Победа» не хватает нескольких бриллиантов. Когда праздничная церемония закончилась, взвод солдат ползал по брусчатке на четвереньках, пока выпавшие камушки не были найдены.
Но этим история не закончилась. О произошедшем доложили Сталину. Тот отреагировал совершенно неожиданно:
«Хватит скакать на площадях! Так и без головы можно остаться!» И приказал запретить впредь военачальникам выезжать на парады и смотры на лошадях. С той поры, именно с падения Жукова перед строем свердловских суворовцев, командующие парадами начали выезжать к войскам в автомобилях с открытым верхом. После 1948 года День Победы как праздник и выходной день был упразднён. И только в 1965 году его возобновили.
Реакция Сталина на падение маршала (год или два назад он на это наверняка отреагировал бы иначе) и их загадочный разговор в новогоднюю ночь наводят на размышления. Сталин, уже чувствуя, что его дни на земле подходят к концу, наверняка задумывался о преемнике. В разное время он склонен был видеть в этой роли то Николая Вознесенского, то Андрея Жданова, то Георгия Маленкова. Но Жданов скоропостижно скончался в 1948 году. Вознесенского расстреляют в 1950-м по «ленинградскому делу». Маленков, хоть и приближённый, вызывал сомнения.
Но вернёмся же к начатой теме.
Дочь Жукова и Галины Александровны Мария Георгиевна вспоминала: «Отец писал в своём дневнике, что при первой встрече не обратил на маму никакого внимания (он болел, и мама лечила его на дому). Когда ему стало лучше, он заинтересовался её жизнью, семьёй, увлечениями. Ему понравилась её скромность, но особенно, как он сам признавался, красивые, тёплые, зелёные глаза. В них всегда таилась какая-то неповторимая грусть…
Мама была хороша собой, в ней всё было гармонично: богатый внутренний мир, необыкновенная доброта, красивое лицо, стройная фигура, лёгкая походка, особая манера говорить. Отец всегда выглядел моложаво, лицо свежее, живое, блестящие глаза, статность.
Поначалу маму смутило его внимание. Она, как могла, избегала встреч, но отец был настойчив. Галина стала его самой сильной в жизни любовью, хотя и поздней».
В 1952 году из Гурзуфа, где находился на отдыхе, Жуков писал своей любимой в Свердловск: «До сих пор нахожусь под очарованием последней встречи с тобой, моя Галюсенька!.. Родная моя, как жаль, что нет здесь тебя. Мне не хватает тебя, без тебя я скучаю… Пусть тебя хранит моя любовь, моя мечта о тебе…»
Нам, наблюдающим эту любовь с расстояния лет, вряд ли стоит комментировать её, имея в виду обстоятельства семейного положения Жукова, его несвободы и прочего.
Арест Берии
«Конечно, я не спец по арестам, мне этим не довелось заниматься, но у меня не дрогнет рука…»
Когда диктатор лежал при смерти, его соратники по партии уже делили должности… Маленков был назначен председателем Совета министров СССР, Ворошилов — председателем Президиума Верховного Совета СССР, Булганин — министром обороны СССР.
В день смерти Сталина — 5 марта 1953 года — ссылка маршала на Урал прервалась.
Тело вождя бальзамировалось, в мавзолее на Красной площади рядом с телом Ленина готовили саркофаг. С 6 по 9 марта в Колонном зале Дома союзов народ прощался с тем, кого десятилетия боготворили и проклинали. А 14 марта состоялся внеочередной пленум ЦК партии и открылась внеочередная сессия Верховного Совета СССР. Свердловская делегация была одна из самых многочисленных.
Жуков, которого 15 марта вновь назначили главкомом Сухопутных войск, оставил любопытные наблюдения об этом пленуме: «Всматриваясь в лица членов Президиума ЦК, я сделал следующие выводы о их теперешнем отношении к Сталину. Молотов был серьёзен и задумчив и, видно, с тревогой переживал события. Ворошилов выглядел явно растерянным… Маленков, Хрущёв, Берия и Булганин были в приподнятом настроении…
Берия сидел рядом с Булганиным и заметно старался придать своему лицу доброжелательное выражение. При внимательном наблюдении, хотя его глаза и были прикрыты пенсне, всё же в них можно было рассмотреть хищность, холодность и жестокость, всем своим видом и развязностью он старался подчеркнуть и дать понять — хватит, мол, сталинских порядков, натерпелись при Сталине, теперь у нас всё будет по-иному. Я хорошо знал Берию, видел его хитрое угодничество Сталину и готовность убрать в любую минуту всех тех, кто был неугоден Сталину, а теперь он корчил из себя настоящего большевика-ленинца, противно было смотреть на этот маскарад. Булганин, как всегда, был на высоте подхалимства и приспособленчества, то он подойдёт к одному, то к другому, одному слащаво улыбается, другому крепко руку пожмёт, Хрущёву он то и дело бросал реплики: “Правильно, Никита Сергеевич”, “Правильно, это давно следовало провести в жизнь”.
В эти дни особую деловитость, распорядительность и сноровку в дворцовых интригах продемонстрировал в расчёте на будущее Хрущёв. И рассчитал верно, не хуже опытного артиллериста. Ещё 5 марта он председательствовал на экстренном совместном заседании пленума ЦК КПСС, Совмина и Президиума ВС СССР, результатом которого стало решение сосредоточить всю работу в ЦК партии. Так Хрущёв смог поймать основные нити власти. И только одна из них не давалась — Берия. Более того, Берия развил ничуть не меньшую активность и с той же энергией пытался собрать вокруг себя сторонников, которые в нужный момент смогли бы действовать вполне решительно.
Маленков предложил объединить два силовых ведомства — МВД и МГБ — в одно. Берия должен был возглавить эту структуру. Хрущёв и его единомышленники сразу поняли, что такое объединение затевается не для работы. Ещё весной, во время сессии, Хрущёв сказал в узком кругу: “Если Берия возьмёт в свои руки этот пост — это будет началом нашего конца. Он возьмёт его только для того, чтобы уничтожить нас всех. И он это сделает! Этого никак нельзя допустить”».
Начали формироваться две враждебные группы. Это была жестокая и непримиримая схватка за власть. И разрешилась она, как и большинство дворцовых переворотов, кровью.
Двадцать пятого июня 1953 года Маленков вызвал к себе Жукова. В кабинете находились Молотов, Хрущёв и Булганин. Маленков сказал:
— Мы вас вызвали для того, чтобы поручить одно важное дело. За последнее время Берия проводит подозрительную работу среди своих людей, направленную против группы членов Президиума ЦК. Считая, что Берия стал опасным человеком для партии и государства, мы решили его арестовать и обезвредить всю систему НКВД. Арест Берии мы решили поручить лично вам.
Хрущёв добавил:
— Мы не сомневаемся, что вы сумеете это выполнить, тем более что Берия вам лично много сделал неприятностей! Как, у вас нет сомнений на этот счёт?
— Вопрос очень серьёзный, — снова заговорил Маленков. — Надо будет взять с собой надёжных людей, таких, например, как генералы Батицкий, Москаленко, и двух адъютантов, которых ты знаешь и которым доверяешь. Надо захватить с собой оружие.
