Книга Дремлющая Бездна - Питер Гамильтон

Все, с кем она знакомилась, горели желанием узнать, чем вызван интерес АНС к их станции, и Джастина каждый раз повторяла официальную версию том, что ее прислали ознакомиться с процессом наблюдений.

— Ничего не изменилось, — пожаловался ей Граффал Эац, руководитель группы наблюдения. — За последнее время мы не узнали ничего нового, только и делаем, что следим за направлениями ионных штормов в Заливе по ту сторону от Стены звезд. Это никоим образом не приближает нас к разгадке истинной сущности Бездны. Надо посылать датчики внутрь.

— А я думала, ничто не способно прорваться сквозь барьер, — сказала Джастина.

— Вот поэтому и необходимо более тщательное изучение. А оно невозможно, когда сенсоры находятся в пятидесяти световых годах от объекта.

— Райели не советуют нам подходить ближе, — пояснил Трахтенберг.

— Может, вы по возвращении домой поинтересуетесь у АНС, почему нам до сих пор требуется их разрешение, чтобы просто здесь болтаться, — возмущенно выпалил Эац. — Это просто оскорбительно.

— Я запомню, — ответила ему Джастина.

Прием начался не больше двадцати минут назад; ей стало интересно, сколько аэрозолей успел за это время вдохнуть Эац.

Директор взял ее под руку и деликатно отвел в сторону.

— Прошу прощения за этот инцидент, — сказал он. — Здесь не так много возможностей выпустить пар. Я стараюсь до предела уплотнить расписание работ. Наша миссия обходится недешево, а результаты имеют колоссальное значение. Надо извлечь как можно больше информации имеющимися средствами.

— Я понимаю.

— Эац работает здесь уже третий срок. И его раздражает отсутствие прогресса. Я такие случаи уже наблюдал. Сначала вас захватывает это просто грандиозное чудо. А когда восхищение ослабевает, вы начинаете сознавать, какая пассивная нам отведена роль.

— А сколько сроков проработали вы?

Он усмехнулся.

— Это уже седьмой. Но я намного старше и мудрее, чем Эац.

— И вы намерены присоединиться к паломничеству?

— Навряд ли. Три сотни лет непосредственного наблюдения показали нам, что стоит коснуться барьера, и ты погибнешь. Строго говоря, человек погибнет задолго до того, как достигнет барьера. Я до сих пор не могу понять, как они надеются прорваться.

— Но кто–то же это сделал.

— Да, и это меня бесконечно раздражает.

— И что же вы…

Джастина умолкла. Земля внезапно поднялась, едва не сбив ее с ног. Джастина напрягла мышцы и слегка пригнулась, как и все окружающие.

Мгновенно активировалось интегральное защитное поле. Местная сеть разразилась целым набором тревожных сигналов. Ветви огромного дуба угрожающе затрещали, а листва зашелестела, словно от порыва ветра.

— Черт побери! — вскрикнул Трахтенберг.

Юз–дубль Джастины установил связь с интел–центром «Серебряной птицы».

— Будь в полной готовности, — скомандовала она. — Непрерывно отслеживай мои перемещения.

Сканирование купола не обнаружило никаких повреждений. Она взглянула на горизонт, но он остался таким же ровным. Джастина ожидала увидеть хотя бы трещины, прорезавшие лавовое плато. Земля снова наклонилась. «И ничего не сдвинулось!»

— Что происходит? — спросила она.

Какое–то землетрясение? Но эта планета была мертвой оболочкой, абсолютно неактивной во всех отношениях.

— Пока не знаю.

Директор раздраженно махнул рукой, призывая ее помолчать.

Оркестранты поспешно покидали свою сцену на ветвях, спрыгивая с последних ступенек. Они побросали свои инструменты. Земля снова повернулась, когда Джастина смотрела на свой бокал. Несмотря на то что она держала его неподвижно, с одной стороны вино выплеснулось.

— Святой Оззи, — воскликнул Трахтенберг. — Это гравитация.

— Что?

— Гравитационные волны. И, черт побери, невероятно мощные.

Эац побежал в сторону Джастины и Трахтенберга и чуть не упал, когда земля опять качнулась.

— Вы принимаете сведения с удаленных сенсоров? — закричал он Трахтенбергу.

— Что они показывают?

— Граница! Через нее проходят пульсации искажения длиной в несколько световых лет. И эта проклятая штука начинает разрастаться. Датчики в Заливе зафиксировали ее движение. Вы понимаете, что это означает? Экспансия со сверхсветовой скоростью. Клянусь Оззи, начинается фаза поглощения!

Почва под ногами сильно завибрировала. Вода в мелких ручейках тонкими струйками выплеснулась вверх. Джастина ощутила, как ее вес на мгновение уменьшился. Затем он вернулся в норму, а со столов полетели аккуратно составленные тарелки и бокалы. Громкий треск дерева заставил ее отпрянуть от дуба. Аварийные силовые поля усилили поддержку купола, по периметру защитного барьера открылись двери убежищ.

— Объявляется эвакуация первой степени, — закричал Трахтенберг. — Персоналу флота вернуться на свои корабли. Группа наблюдения, составьте детальную картину происходящего. У нас, вероятно, мало времени, так что надо сделать все возможное, пока не настанет момент отступления.

Он вздрогнул под действием очередной гравитационной волны, прокатившейся по станции. На этот раз направленная вверх сила была настолько велика, что Джастине показалось, будто она вот–вот оторвется от земли.

— Волны идут из Бездны? — спросила она.

Само это предположение ее пугало: они находились на расстоянии сотен световых лет.

— Нет, — воскликнул Эац. — Это что–то местное. — Он задрал голову, изучая замысловатые сполохи в небе над куполом. — Смотрите!

На фоне размытого мерцания звезд Стены Джастина увидела два голубых спутника. Они двигались по очень странной траектории и двигались чрезвычайно быстро, даже с ускорением.

— О боже, — выдохнула она.

Защитные комплексы райелей, каждый величиной с планету, перемещались на новые позиции.

— Райели готовятся к последней битве, — ошеломленно произнес Эац. — Если они проиграют, это чудовище истребит всю Галактику.

Не может быть. Воплощенный Сон еще даже не начал паломничество.

— Не смей! — закричала она невидимому врагу, поддавшись человеческим гормонам и эмоциям. — Это нечестно. Это нечестно!

Всего через каких–нибудь пять часов после того, как Новый сон хлынул в Гея–сферу, в Золотом парке, ища руководства Духовного Пастыря, собрались более пятидесяти тысяч человек. Все они выразили свою волю через гея–частицы. Единодушное желание множества людей обрело колоссальную силу.

Этан лишь смутно ощутил его; опираясь на руку советника Пелима, он пустился в долгий мучительный путь из кабинета мэра, где доктора устроили ему палату интенсивной терапии. Он медленно брел через зал Лилиалы, а на потолке густые кучевые облака постепенно превращались в перистые и перемежались яркими нитями молний. Его воспаленный мозг был закрыт от Гея–сферы, но горячее желание толпы просачивалось в мысли, несмотря на преграду.