Книга Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Воллам Мортон

Старик провел нас к живописной группе зданий, сиявших ослепительной белизной в палящих лучах солнца. Некоторые строения были перекрыты системой плоских куполов, напоминавших шляпки грибов, а все вместе теснились без плана и очевидного архитектурного решения. В центре находилась площадь, дальше — сад с пальмами и апельсинами, высившимися над кустами и травянистыми растениями. Мы миновали ряды келий. Дверь одной из них была открыта. Внутри, скрестив ноги, на тонком матраце сидел монах, с пером в руке он трудился над листом пергамена, переписывая литургическую книгу на арабском языке. Как и старик-привратник, он носил черную рубаху-галабию и белую шапочку.

Меня провели в дом для гостей — современное, французского типа строение с верандой на верхнем этаже и грязными деревянными ставнями, прикрывавшими все окна. Монахи, многие из которых были весьма престарелыми, черными тенями появлялись из келий, чтобы поглядеть на посетителей. Они очевидно вели бедную жизнь и явно, как и отцы-пустынники, с презрением отвергали мыло и воду, считая их потворством плоти.

На верхнем этаже дома для гостей оказалась просто обставленная комната, меня пригласили сесть. По всему периметру стояли диваны. На стене красовалась фотография нынешнего коптского патриарха, а также еще одного старца с длинной бородой, который, вероятно, был его предшественником; оба портрета были в рамках. Занавески из темной ткани очень аккуратно подвешены на шесты, и мне невольно пришла в голову мысль: насколько безжизненно это помещение, никогда не знавшее женского попечения! Возможно, для мужчин вполне естественно жить в пещере, а не в комнате. А когда у них все же появляется комната, необходима женщина, чтобы выбрать цвет стен и поддерживать чистоту, чтобы наполнить пространство тем, что его одушевляет, — вещами, которые послушны женщинам: коврами, циновками, стульями, столами, драпировкой… Занавески комнаты, в которой я находился, были столь тщательно расправлены, что создавали впечатление искусственности; отчасти это напоминало дом монаха из Асьюта, и я задумался о том, обращались ли отцы-пустынники к молодым братьям, которые еще недавно находились в мире, обустроенном женщинами, за советом: например, как правильно развешивать занавески или расправлять на них складки.

Мои раздумья были прерваны появлением человека не более пяти футов ростом, на нем был круглый черный тюрбан, черное одеяние и пара шлепанцев. Он прошел вперед, и мы обменялись рукопожатием, и я сразу понял, что передо мной настоятель. Полагаю, не так уж часто в наши дни гости приезжают в Дейр эль-Барам, но настоятель приветствовал меня буднично, словно ожидал моего появления; вопросов он не задавал — это, кстати, одна из древнейших форм учтивости. Но я не сомневался, что он хотел бы узнать о цели моего визита, а потому постарался удовлетворить его любопытство; вскоре мы уже беседовали о великих отцах прошлого. Вошел один из братьев с традиционными маленькими чашечками обжигающе-горячего чая.

В течение следующих дней я посетил остальные монастыри и убедился, что мне исключительно повезло с первым настоятелем. Он был более образованным, чем большинство коптских духовных лиц. Он рассказал, что в его монастыре теперь 35 монахов, а слово «барам» — арабская форма слов «Па Ромеос», то есть келья или монастырь римлян. Когда я поинтересовался, о каких римлянах идет речь, он поведал мне весьма любопытную историю.

Примерно в 380 году н. э. двое молодых святых, прославившиеся своими чудесами, прибыли из Палестины, чтобы поселиться в пустыне Скетис. Монастыри тогда еще не были построены, но в долине жило немало отшельников, обитавших в пещерах и тростниковых хижинах, крытых циновками. Звали молодых людей Максим и Домаций.

Эти два отшельника были известны окружающим пустынникам как «молодые чужестранцы». Максим «достиг совершенства», а вот Домаций, хотя и был исключительно святым и набожным юношей, не вполне… здесь настоятель сделал неопределенный жест руками, словно показывая, что молодому человеку не хватило до полного совершенства совсем чуть-чуть.

Умерли они от чумы или от истощения, характерного для многих аскетов, неизвестно, но оба молодых человека скончались вскоре после переселения в Египет, и «все святые собрались, чтобы приветствовать их на небесах». Вскоре после этого герой Скетиса — Макарий Великий — пошел тем же путем, а именно — предложил монахам построить церковь в память «молодых чужестранцев», и церковь назвали Па Ромеос.

По моей просьбе настоятель провел меня по стенам монастыря. Они поднимаются над песками футов на 40–50, пустыня видна на многие мили, а внутри монастыря прекрасно различимы купола и своды зданий. Все монастыри Вади Натрун устроены одинаково: укрепленные стены, единственные ворота, внутри часовни, кельи, трапезная, пекарня, мельница, различные хозяйственные постройки и непременно высокое, квадратное сооружение, называемое каср — крепость, стоящее отдельно от других строений и снабженное подъемной деревянной лестницей. Монахи могли забаррикадироваться внутри, даже если весь монастырь был захвачен неприятелем, а лестницу втянуть за собой внутрь.

Я поинтересовался, есть ли у них ружья или мечи времен, когда арабы часто совершали набеги, но настоятель очень удивился самой только мысли, что монахи могут брать в руки оружие. Насколько я понял, на протяжении пятнадцати веков монахи ограничивались тем, что со стен поливали врагов кипятком и забрасывали камнями. В последний раз монастырь подвергался атаке бедуинов в XVIII веке.

Глядя сегодня на эти монастыри, невольно представляешь себе, как Пахомий занимался их организацией. Однако это не совсем так. В IV веке Скетис был одним из наиболее знаменитых пристанищ отшельников. Тысячи людей строили здесь скиты, иногда объединяясь небольшой группой вокруг лидера: скиты строили из камней или тростника, они усеяли все пространство пустыни. Многие, согласно преданиям, селились в пещерах, однако на этой плоской местности довольно сложно найти приличную пещеру.

Строились и церкви, которые монахи посещали по воскресным дням, чтобы служить литургию; после совместной трапезы они возвращались в свои скиты, чтобы озаботиться личным спасением. В V веке, во время набегов кочевников пустыни, помимо церквей стали возводить башни — прообразы тех касров, которые я видел, — там монахи укрывались в случае опасности. Любопытно: загадочные круглые башни Ирландии имеют какую-то связь с египетскими? Ведь если коробовый свод пришел в Ирландию из Египта, почему то же не могло произойти с башнями?

Следующий этап в развитии монастырей пустыни связан со строительством крепостных стен, окружавших церкви и башни, поскольку в IX веке набеги стали почти постоянными. В ту пору жизнь в долине стала настолько опасной, что монахам пришлось укрываться под защитой стен, и именно так, под влиянием обстоятельств, сформировались закрытые общины.

Я не сразу понял, что черты современных коптских монахов, которые для европейцев звучат как нечто отталкивающее и неприятное («грязные», «ленивые» и «бесполезные»), на самом деле составляют описание образа жизни, который вели отшельники на протяжении восемнадцати столетий. Идеал современного коптского монаха, как и его предшественника IV века, — по-прежнему личное спасение. Он интересуется исключительно сохранением собственной души. И это кажется многим сторонним наблюдателям прискорбным взглядом на жизнь.