Книга Время меча - Юрий Нестеренко

— положить мокрую тряпку на лоб (воды у них было достаточно — зомби принес накануне вечером, когда они спали). Артен, как обычно, поспешил спуститься вниз; граф тоже пожелал осмотреть подземелье, но, поскольку, как и Элина, не владел древним языком, надолго там не задержался. Таким образом, отец и дочь могли наконец наговориться вволю; Элина рассказывала ему в подробностях о своих приключениях, несколько раз замечая, что при воспоминании об Эйрихе у нее начинает предательски щипать в носу. Она мысленно повторяла себе, что этот человек был наемным убийцей, жертвой которого едва не стал ее отец, но это помогало ненадолго. Если бы они просто расстались, если бы, наконец, Эйрих просто пал в бою — чувства Элины не продвинулись бы дальше тихой печали. Но его ужасная посмертная участь вызывала у графини иррациональные приступы острой жалости — жалости к тому, кто в таковой уже абсолютно не нуждался.

Графиня с трепетом ждала полуденного прихода зомби; она опасалась, что теперь маги приставят к ним в качестве прислуги Эйриха — это было бы очень эффектным напоминанием о необходимости «вести себя хорошо». Но то ли маги до этого не додумались, то ли были действительно так привержены однажды принятому порядку, как полагал Артен, то ли, наконец, попросту не были настолько жестоки — так или иначе, обед принес все тот же зомби, что и прежде.

Редриху меж тем не становилось лучше. Лишь гордость не позволяла ему мычать от боли. От еды он, конечно, отказался; его по-прежнему тошнило — но не рвало, что могло бы принести облегчение.

— Надо обратиться за помощью к Зендергасту, — решительно заявила графиня.

— Еще чего не хватало! — возмутился Айзендорг.

— Но мы же не можем помочь Редриху! В конце концов, раз уж маги держат нас взаперти, они должны заботиться о нашем здоровье.

— Они позаботятся! — проворчал граф. — Откуда ты знаешь, что может сделать с парнем этот старый паук?

— Если бы они хотели причинить ему зло, они бы сделали это и без нашего согласия, — возразила Элина.

— Господа, ну вы решайте скорее, — поторопил их стоявший в дверях Артен. — Я могу спускаться вниз, или придется сидеть и ждать гостей? Хотя, впрочем, зомби ведь все равно не придет до вечера.

— Я могу обойтись и без записки, — сказала Элина, — позвать Зендергаста с помощью магии. Хотя у меня нет его вещей, на таком расстоянии он должен услышать прямой зов. А у вас, принц, разве нет мнения на сей счет?

— Магия — это не моя область, — равнодушно пожал плечами Артен.

— Я не берусь судить о том, в чем некомпетентен. А почему бы не спросить самого герцога?

— Потому что он ответит «нет» исключительно из гордости, — проницательно пояснила Элина. — Папа, мне бы не хотелось делать то, что ты не одобряешь…

— Поступай, как знаешь, — раздраженно ответил граф. — Хочешь звать старого интригана сюда — зови, только избавь меня от необходимости созерцать его довольную рожу.

— Я проведу его прямо к больному, — пообещала девушка. — Но, Артен, на всякий случай оставайтесь все-таки наверху.

Зендергаст явился спустя сорок минут — то ли счел недостаточно солидным для повелителя мира приходить по первому зову, то ли и впрямь был сильно занят. Выслушав Элину, он кивнул, проследовал в комнату Редриха и без особых церемоний выставил графиню за дверь, объявив, что, пока та считает магов своими врагами, он не может доверить ей тайну определенных заклинаний.

Редрих лежал с закрытыми глазами; тряпка скрывала верхнюю часть его лица. Возле низкой кровати стоял кувшин с водой.

— Здравствуйте, герцог, — сказал Зендергаст. Элину он знал с ее восьмилетнего возраста, а Редриха, напротив — до десятилетнего; однако с ним он переходить на «ты» не собирался.

Молодой человек не узнал голоса и сдвинул тряпку, осторожно поворачивая голову.

— Что вам от меня надо? — его голос звучал не настолько твердо, как ему бы хотелось, но все же трудно было не услышать в нем неприязни.

— По-моему, это вы нуждаетесь во мне, — ответил маг. — Я пришел, чтобы помочь вам.

Редрих молчал. Он был слишком измучен, чтобы протестовать.

Зендергаст подошел к кровати и положил ладонь на лоб больного.

— Только не сопротивляйтесь, — предупредил он. — Если вы будете внутренне противиться исцелению, оно может оказаться не столь успешным.

Редриху было не до сопротивления. Он уже готов был принять помощь от кого угодно. И действительно, от прикосновения этой теплой сухой ладони боль начала таять, плавиться, испаряться. Не прошло и пяти минут, как герцог уже почувствовал себя вполне здоровым. Остаточная тошнота еще сохранялась, но и она быстро уходила.

Зендергаст отнял руку, и Редрих испытал мгновенное сожаление: от этой руки исходило такое ощущение покоя и комфорта, какого он не испытывал с самого детства. Да даже и в детстве — мать его больше интересовалась своим положением герцогини и без пяти минут королевы, чем собственным сыном.

— Вам легче?

— Да, — ответил Редрих. — А теперь уходите. Я не собираюсь вас благодарить. В конце концов, это вы виноваты в моей болезни.

Сам того не подозревая, он попал в десятку; Зендергаст даже мысленно вздрогнул, однако понял, что герцог имеет в виду лишь вчерашний переход под конвоем по жаре с непокрытой головой.

— Вы ненавидите нас так же, как и ваши товарищи, — печально покачал головой маг. — Вчера вы пытались нас убить… («И даже малость преуспел в этом», — подумала герцог. Правда, первый маг пал все же не от его руки — его сосед-хардыгар успел ударить первым, так что Редрих отрубил голову уже у мертвого или умирающего. Но все же именно он вздернул эту голову за волосы над толпой, точьв-точь как на знамени второго ферлука). — А вы никогда не задумывались, почему? — закончил Зендергаст.

Редрих молчал. Он и в самом деле не задумывался об этом. Он отправился на Восток из-за Элины; он стал хардыгаром, потому что это было альтернативой рабству — и потому, что открывало перед ним впечатляющую карьеру бойца; эти же мотивы привели его в Зурбестан. По большому счету, ему было не так уж важно, как называются те, кто ему противостоит, и какие цели они преследуют; с тем же остервенением он сражался бы против цаньцев или хурданистанцев, если бы таков был приказ хана. Ему нужен был враг, на которого можно обрушить свою ненависть, отлившуюся в узкую стальную полосу меча.

— Да, мы хотим весьма значительно изменить мир, — продолжал Зендергаст, не дождавшись (к вящему своему удовлетворению) ответа. — Но какой вам смысл защищать нынешний мир? Что он дал вам, кроме боли?

— А что можете дать мне вы? — усмехнулся Редрих.

— Многое. Например, тарвилонский трон.

Молодой человек резко сел на кровати, зло глядя на мага:

— Я не собираюсь терпеть ваши насмешки!

— Я серьезно, герцог. Вы ведь не будете отрицать, что у вас имеются некоторые права на престол? Не настолько, конечно, серьезные, чтобы вы могли на что-то рассчитывать в теперешнем мире, но с нашей помощью…