Книга Греческая религия. Архаика и классика - Вальтер Буркерт

Ежегодно устраивался праздник, на который отовсюду приезжали праздничные посольства, theoroi33, но индивидуальное посвящение, mÿesis, по-видимому, можно было получить и в другое время, просто оказавшись там. Как и в Элевсине, наряду с мистами были еще эпоп-ты, epôptai — те, кто по крайней мере во второй раз присутствовали на церемонии с открытыми глазами. О том, как происходило посвящение, известны три любопытных подробности. Во-первых, жрец спрашивал проходящего инициацию, «какой из своих поступков он считает самым ужасным»34. Скорее всего, это была не «исповедь», а способ создать основу нерушимого объединения получив знания друг о друге. Во-вторых посвященные обвязывались вокруг бедер пурпурной повязкой35, а это предполагает вначале раздевание и, возможно, купание. Считалось, что соответствие этому — рассказ о том, как Одиссей бросил свою одежду в бушующие волны и с покрывалом Левкофеи, которое больше уже не могло причинить ему вреда, прыгнул в море. Наконец, с этого момента посвященные должны были носить железные кольца36. Должно быть, важную роль в культе играло принесение в жертву барана37. Посвящение происходило ночью38. Особая таинственность «самофракийских богов» проявлялась в том, что у них или вообще не было имени, или оно держалось в строжайшей тайне. Посвятительные надписи в святилище адресованы просто «богам», theoi. То, что эти боги были «кабиры», часто утверждали со времен Геродота, но хорошо осведомленные люди возражали39. Один автор40 называет имена Axieros, Axiôkersos, Axiokersa и «переводит» их как «Деметра, Аид, Персефона». Когда же Варрон41 обнаруживает на Са-мофракии капитолийскую триаду — Юпитера, Юнону, Минерву — он, по-видимому, дает «перевод» тех же трех имен. Великую богиню из Самофракии можно также отождествить с Матерью. Характерные для Кибелы изображения можно видеть на самофракийских монетах. Кроме того, засвидетельствованы культы Афродиты и Гекаты42. Далее, хорошо известен юный бог, выполняющий различные поручения, Кас-мил или Кадмил, чье имя переводили как «Гермес»43. У ворот анакто-рона стояли бронзовые фигуры двух итифаллических «Гермесов»44. То, что по своему происхождению восходило к фаллическому обозначению границ, миф объяснял таким образом: Гермес «увидел Персефону», и это привело его в состояние возбуждения45. Здесь можно усматривать намек на происшествие в анактороне, служащем параллелью Элевсину. Впрочем, главной и наиболее важной ролью Гермеса было жертвоприношение барана.

Если с самофракийскими богами в мифах не связаны никакие конкретные образы, то мифы о местных героях, напротив, были широко известны46: владычицей Самофракии была дочь титана Атланта Электра или Электриона — имя, которое всегда толковалось как «Сияющая». Она родила Зевсу Дардана, Ээтиона и Гармонию. На Самофракии состоялось бракосочетание Гармонии с фиванцем Кадмом — его имя удивительным образом созвучно имени «Кадмил». На самофра-кийском празднике Гармонию «искали»47, так что можно предположить наличие некоего мифа, аналогичного истории о похищении Коры. Судьба братьев еще более необычна: Ээтиона отождествляли с Иаси-оном, который сошелся с Деметрой и был убит молнией Зевса48. «Священная свадьба» со смертельным исходом, аналогично тому, что рассказывалось в мифах об Иштар и Матери, видимо, должна свидетельствовать о тайных обрядах жертвоприношения. Был и другой вариант мифа, по которому Дардан будто бы убил своего брата49. Так или иначе, Дардан покинул священный остров на плоту — согласно большинству источников, из-за потопа, — причалил у Иды, стал прародителем троянцев и сразу же учредил культ Идейской Матери (Méter Idaie)50. Вместо преступника — спасенный после потопа. Здесь вспоминается не только вопрос, задававшийся при посвящении, но и спасение Одиссея благодаря плоту и покрывалу. На самой Самофракии, однако, рассказывали не о «Дардене», а о Полиарке, «Сильном», хранимом и хранителе51.

Самофракийские мистерии и были прежде всего направлены на спасение при кораблекрушении и успех на море. Об этом можно судить по многочисленным уже в V в. посвятительным дарам52, Ника Самофра-кийская знаменовала победу в морском сражении. Согласно мифу, уже аргонавты приняли здесь посвящение53. О загробных чаяниях ничего не известно. Переживание ужаса смерти и встреча с соответствующими богами в первую очередь должны были служить защитой от настоящей смерти.

Сказать что-то определенное о происхождении негреческого элемента в Самофракийских мистериях не представляется возможным. Имя «Кадмил», «Касмил» уже в античности отождествлялось с camil-lus — древнелатинским словом, означавшим мальчика, помогающего при жертвоприношении54. Это сходство очевидно, несложно представить себе этрусков в качестве посредников, однако никаких «тирренских» следов на Самофракии не обнаружено. Списки мистов позволяют предположить существование тесных связей с Карией, но они относятся уже к эллинистическому времени55. Была попытка также сопоставить Касмила с одним из имен собственных хеттского или протохаттского происхождения56. Миф о Дардане заявляет о сходстве с малоазийски-ми мистериями Матери, сюда вполне удачно вписалась бы параллель с мифом о Диоскурах — исчезновение сестры, умирающий брат57. Однако на Самофракии также идет речь о «корибантах» и «дактилях»58. По-видимому, их местное название было sâoi59, что одновременно могло пониматься греками и как просто «спасенные». Очевидно, существовал скрепленный таинством мистерий мужской союз, основанный на противостоянии старости и юности, мужского и женского, сексуальности и смерти, на что указывают тайные имена богов и мифы о героях, и этим союзом руководила божественная «предводительница войска», Strategis60. Можно лишь предположить, что союз, объединявший защищенных от моря Sâoi, восходит к эпохе занимавшихся разбоем «морских народов».

1.4. ЭЛЕВСИН

Из всех греческих культов Элевсинские мистерии1 документированы лучше всего. Это касается истории строительства святилища, просопографии жрецов, сакральных законов, иконографии и отражения в литературе. От древнейшего свидетельства — центральной части гомеровского гимна к Деметре, посвященной Элевсину, — и до запрещения культа Феодосием и разрушения святилища готами около 400 г. н. э., на протяжении тысячи лет, Элевсин притягивал к себе людей со всей Греции, а впоследствии также и со всех краев Римской Империи, даруя им, в чем постоянно уверяют источники, счастье и утешение. Славу Элевсина создали, согласно Диодору Сицилийскому2, исключительная древность и нетронутая чистота культа, а уникальное место Афин в греческой литературе и философии позволило прославить это святилище на всю Грецию.

Тайна, к которой каждый год допускались тысячи людей, довольно часто разглашалась, однако авторы дошедших до нас свидетельств, изобразительных и литературных, соблюдали определенные правила игры, позволявшие говорить только намеками. Происходившее во время мистерий представало облаченным в одежды мифа — о том, как Деметра вновь обрела в Элевсине потерянную дочь. Правила были нарушены только христианами. Климент Александрийский сообщает «пароль» (sÿnthema) элевсинских мистов, один из гностиков записывает возглас иерофанта и называет то, что «показывали» как кульминацию празднества: срезанный колос. Нет оснований сомневаться в том, что он говорит правду3.