Книга Вдох-выдох - Мария Акулова

До самого дома Саша сидела молча, боясь даже пошевелиться. Волосы за ухом то и дело подрагивали, словно он до сих пор был рядом, и то и дело повторял сказанное на крыльце.

Глава 43

– Можно? – прежде чем вломиться в кабинет Самарского, Дима постучал. Раньше такого с ним не случалось никогда.

– Можно, – Ярослав поднялся с кресла, повернулся к окну.

После того, как ему пришлось забирать друга в пьяном угаре из клуба, Дима, казалось, сам не свой. Стыд? Вряд ли, за долгие годы знакомства они видели друг друга в состоянии и похуже. Но вот что тогда? На этот вопрос ответы только предстояло найти.

– Я хотел спросить, готовы ли документы для Франции? Скоро пора запускать проект.

Когда Ярослав развернулся, Дима все так же стоял у двери, не решаясь зайти, плюхнуться на диван, взять в руки лежащие там документы, не заботясь о том, чтобы спросить разрешение, как делал раньше. Неужели у них все настолько изменилось, и он этого даже не заметил?

– Почти готовы. Нам надо поговорить, Дима.

– Неужели? – губы Ермолова дрогнули в саркастической улыбке.

– Да. Скажи мне, что происходит?

– Думаешь, это я должен говорить тебе, что у меня происходит? Я почему-то думал, что происходит что-то у тебя! – Дима завелся в прямом смысле слова с полуоборота. Захлопнул остававшуюся полуоткрытой дверь, подошел к столу. – Что у тебя происходит, Слава, и почему ты сейчас доверяешь кому угодно, но не мне?

– С чего ты решил, что я тебе не доверяю? – реакция друга на простой с виду вопрос показалась Самарскому, по меньшей мере, странной. Но оставлять все так, как есть, не выяснив, он не собирался.

– С чего? Думаешь, не с чего? Вспомни, Слава, даже не так – попытайся вспомнить, – Дима прокрутил пальцем у виска, как бы демонстрируя, чем люди обычно вспоминают. – Когда в последний раз ты отвечал на мои прямо поставленные вопросы?

– Минуту тому.

– Вопросы друга, Самарский. Друга, а не подчиненного.

Думать об этом, пытаться вспомнить, сейчас Яру казалось глупым. Последние месяца прошли для него единым мигом, смешавшись в бесконечно долгий день рисков, страхов, ревности, гнева, удовольствия и отчаянья. И по правде, Дима в этом коктейле играл роль практически нулевую.

– К чему ты клонишь?

– Непонятно?

– Нет.

– Ну, тогда я объясню, – чувствуя, как гнев застилает глаза, Дима сжал кулаки, пытаясь хоть немного себя контролировать. – Я постоянно пытаюсь понять тебя, Слава. Ты бросаешь мою сестру, я молчу. Потому, что это ваши отношения и ваше право. Вместо того, чтоб решить вопросы с Титовым быстро, ты начинаешь возиться с этой гребаной заложницей – я все так же, молча, соглашаюсь, потому, что это твой бизнес, твой риск и твои правила. Она становится твоей любовницей – я снова, как придурок, молчу, потому что не мое это собачье дело. Она сбегает от тебя – ты несешься следом, а я продолжаю придурком молчать. Ее папашку убивают, тебя практически сажают, и ты снова приказываешь молчать, чтоб не дай бог, не заподозрили ее. И что делаю я? Правильно, молчу! Ты ведешь какие-то дела, откровенно игнорируя мои вопросы – я, твою мать, молчу. Ты разносишь нахрен телефон, только потому, что она не ответила на звонок, мутишь что-то со следователем, забрасываешь дела фирмы, а я продолжаю дружески молчать. И только… Только стоит попытаться заговорить, ты взрываешься, что это не мое дело. Ты мне не доверяешь, Самарский! Не доверяешь мне свое бесценное сокровище, которое стоит у меня уже вот тут – поперек горла.

Яр слушал его молча, сохраняя спокойствие до последнего. Все, что он сказал – правда. Он, правда, отмахивался от Димы все это время, правда, делился с другом только крохами, но оправдываться за это не собирался потому, что Дима был прав во всем – он ему больше не доверял. В том, что касается Саши, он не доверял никому.

– А я должен был перед тобой отчитываться? Звонить перед сном с рассказом, как прошел мой день? Хреново, Дима. Мои дни, в последнее время, проходят хреново!

– Ты должен мне доверять! Потому что я – твой друг! Ясно? И я уже сто раз говорил – сегодня тебе сорвало крышу на этой, а завтра – сорвет на другой, но я останусь! Я останусь, не она!

– Ты бредишь, – не желая больше слушать, Яр развернулся, взял в руки телефон.

– Я?! Думаешь, я брежу? Да я впервые вижу все яснее ясного! Я не хочу идти на дно, Самарский, а если ты будешь продолжать в том же духе, то ты пойдешь и утянешь за собой всех! И этого я не допущу! Так что включай мозги, Яр! Включай мозги и думай, кто важен для тебя по-настоящему, а кем придется пожертвовать!

Практически выплюнув последнюю фразу в спину другу, Дима вылетел из кабинета, вторично хлопнув дверью.

– Придурок, – ругнувшись, Самарский оглянулся. Полный придурок, рассуждающий, как ревнивая малолетка, давшая клятву верности на крови. Дима забыл одну важную вещь – им уже не пятнадцать, и проблемы чуть сменили калибр. Да и выбор, если ему придется такой делать, больше не будет в пользу друга.

* * *

– Что ты мнешься? Звони! – Алису в их план Саша посвятила только в общих чертах, не вдаваясь в подробности, для нее – связаться с Шутовым нужно было затем, чтоб выяснить некоторые обстоятельства, без упоминания о том, что он-то как раз скорей всего и является убийцей ее отца.

И именно поэтому Саше сейчас так сложно было объяснить подруге, почему она берет мобильный, и уже через секунду снова отбрасывает его, не в состоянии заставить набрать ненавистный номер.

Нужно было соглашаться на предложение Данилова, звонить при нем, но ей тогда почему-то показалось, что от этого будет только хуже, а пока хуже получалось так.

– Что я скажу?

Закатив глаза, Алиса наклонилась, подняла телефон, вложила в руку подруги.

– Добрый день, Аристарх как-вас-там-по-батюшке, это Саша. Хотела спросить, а не знаете ли вы часом… А там уже как пойдет. Давай – звони!

Поколебавшись пару секунд, Саша сдалась, набирая злосчастный номер. Видимо, он держал телефон всегда рядом – и сегодня взял трубку уже после первого гудка.

– Сашенька, – голос привычно уже слащавый, приятный до тошноты.

– Здравствуйте, – пришлось приложить все усилия, чтоб «здравствуйте» не прозвучало как «сдохните», ведь именно второе слово крутилось на языке.

– Чем обязан в столь ранний час? – на часах – пятнадцать минут двенадцатого, суббота, вряд ли рано, скорей всего просто очередная неловкая попытка поддержать живость беседы.

– Я снова хотела извиниться, мне до сих пор неудобно, что я сама же вас выдернула, оторвала от дел, а потом так быстро сбежала, – мозг работал удивительно быстро, трезво, будто отрешившись от эмоций. Алиса одобрительно кивала, подруга явно не ожидала от нее такой хорошей игры. Да и сама Саша не ожидала, но думать о том, как у нее получилось – сейчас совсем не ко времени.