Книга Штрафбат смертников. За НЕправое дело - Расс Шнайдер

— Ничего страшного. Возьмите командование на себя. «Гамбург» следует вернуть любой ценой. Вам будет дана поддержка артиллерии, залп будет произведен через тридцать секунд после того, как вы сами начнете отсчет.

— На кой черт нам этот залп! — произнес Шрадер. — Он лишь только обозлит Иванов. А без дымовых снарядов жди кровавую бойню.

— Сам знаю. Помоги мне собрать солдат.

К этому моменту Шрадер успокоился и был в состоянии раскинуть мозгами, однако, даже если у него и имелись какие–то собственные мысли, он взялся выполнять порученное ему задание. Надо сказать, что в какой–то миг ему примерещился его бывший взвод — Букса, Хоппе, Хиль, Рейман, Херманн, Книппе, Зюдау — все, кто погиб на «Хорьке». Они выстроились плечом к плечу среди руин, кто слегка ссутулившись, кто навытяжку, и смотрят ему в глаза. Солдаты, которых он знал ненамного лучше, нежели тех, которыми командовал в данный момент. Правда, уже в следующее мгновение все его чувства словно начали отключаться, причем каждое на свой лад. Его бывшие товарищи по оружию — они стояли у него перед глазами даже тогда, когда он отчетливо слышал рядом с собой голос Хазенклевера. Шрадер принял к сведению то, что тот ему сказал, и вновь посмотрел на солдат. Да, еще Крабель. Он тоже был среди них.

Ту часть взвода, в которой были Фрайтаг и Кордтс, он вывел через разбитое окно в задней части здания. Он уже сказал им, куда они направляются. Спустя полминуты к ним присоединился Хазенклевер. Шрадер вернулся к остальным солдатам.

— Вы не должны бросать нас, — сказал он ему.

— Не волнуйся, я скоро вернусь, — пообещал Хазенклевер. — А вы давайте, выполняйте задание.

Они обошли здание сзади. Почему–то здесь было на удивление тихо. Впрочем, наверно, им так лишь показалось. От утла здания они рассредоточились за кучами битого кирпича, на расстоянии нескольких метров друг от друга. Отсюда им как на ладони был виден дом, в котором Шрадер и Хазенклевер обосновались всего несколько минут назад.

Дом был крепкий и стоял посреди других зданий, которые, в отличие от него, рухнули. От того места, где они сейчас заняли позиции, до дома было метров шестьдесят. Хазенклевер захватил с собой пулеметчиков, ему была нужна новая огневая точка. Фрайтаг и его бойцы установят еще один пулемет в уцелевшем доме. Отсюда, из–за руин, а также из окна здания можно вести по «Гамбургу» перекрестный огонь. Контратака начнется либо из того дома, либо с их позиций среди развалин. Может быть, отсюда и оттуда одновременно. Русские наверняка не знают, откуда ее ждать. Впрочем, сам Хазенклевер также колебался, не зная, откуда начать.

Геометрические линии этого плана имели свою логику, хотя ни Шрадер, ни Хазенклевер не могли сказать, насколько реалистичен их план. Да и о каком реализме можно говорить при полном отсутствии тяжелой техники. Тридцать секунд, которые дали им артиллеристы в центре города, казались полной бессмыслицей, однако Хазенклевер склонялся к тому, чтобы все–таки ими воспользоваться. Этого времени будет достаточно, чтобы отвести солдат назад к тому дому. И он вернулся в уцелевшее строение, не поставив в известность Шрадера.

Фрайтаг посмотрел на дом. Затем на «Гамбург». Где–то посередине между этими двумя строениями в дыму маячил искореженный остов моста через Ловать. Эта картинка, словно налипшая на поле зрения, в данный момент уже не играла никакой роли. Он посмотрел на своих солдат, на пулемет и треногу, которые они тащили с собой. Он посмотрел на Кордтса и его солдат — в данный момент те крадучись пробирались мимо него. Им предстояло начать контратаку, выманить на открытое пространство русских, которые вполне могли найти укрытие в доме. Кордтс посмотрел в его сторону и что–то сказал, но Фрайтаг не расслышал его слов из–за стоявшего грохота. Зато они протянули друг другу руки, словно прощаясь. А пока они прощались, мимо Кордтса прополз Шрадер.

Фрайтаг увидел Хазенклевера. Тот стоял на углу дома, словно не знал, как он там оказался и что ему нужно. В его планы явно не входило идти вместе с ними. Хазенклевер разговаривал с первой командой пулеметчиков — те уже установили свой пулемет на углу дома. Осознание того, что их сейчас ждет, вызывало страшное напряжение, давило огромным грузом. Фрайтагу казалось, будто череп его раскалывается изнутри. Неожиданно в памяти всплыло воспоминание, крошечная частичка, зажатая между сводом черепа и тем, что волной поднималось снизу. Ему вспомнилась вылазка многомесячной давности, вспомнились окопы за пределами города, та, другая их боевая операция после «Хорька», в атаке на который ни он сам, ни Кордтс, ни другие его сегодняшние боевые товарищи, слава богу, не были задействованы. Опля! Опля! Опля! Это Хазенклевер пересчитывал их в тот день, одного за другим, когда они направлялись на ничейную землю. Был ли там Шрадер — этого он не помнил, как, впрочем, не помнил и других офицеров, хотя, по идее, наверняка Шрадер там был. Если бы он повернул голову вправо или влево, то увидел бы не одного, так другого, однако картинка возникала лишь тогда, когда он смотрел прямо перед собой. Хазенклевера он также не видел, лишь слышал его голос, когда он пересчитывал их по головам — опля! Опля! Опля! Когда же очередь дошла до самого Фрайтага, Хазенклевер исчез. Охваченный волнением, он бросился вперед, преодолевая расстояние между собой и тем, кто шел впереди него. Но в того солдата попала пуля, и он упал — упал прямо в его распростертые объятия. При этом Фрайтаг уронил собственную винтовку в грязь.

Даже эти вполне приличные ребята — например, как его приятель Кордтс, — не знали, как к этому отнестись. Ведь не Бельцман и ему подобные, а Хазенклевер игриво пересчитывал их, посылая на верную смерть. Кордтс позже сам сказал ему об этом после того, как все закончилось. Иногда его слова были очевидны как воздух или вода, и в тот единственный раз у Фрайтага не нашлось ни единого словечка, чтобы добавить. Да. И что в этом такого?

Впрочем, вряд ли он все это помнил, по крайней мере, не сейчас, не в данную минуту, хотя ожидание тянулось довольно медленно. Однако в такие мгновения в голову приходило нечто конкретное — дом, «Гамбург», мост через Ловать. Скорее серия картинок, что на мгновение всплывали в его сознании под самым сводом черепа и тянули за собой все, что было с этим так или иначе связано. Опля! Он посмотрел на угол дома и увидел, что Хазенклевера нет, он ушел внутрь.

А потом все началось.

С ними был Шрадер.

— Ждите, пока мы не проведем зачистку этого места. Тогда выходите. Я дам сигнал.

Шрадер вернулся к группе Кордтса, и они двинулись в развалины. Нести им было почти нечего, и, поскольку их плечи не были обременены ношей, двигались они довольно быстро. Не дойдя пятнадцати метров, последний солдат потерял равновесие и отчаянно замахал руками, чтобы не упасть. Винтовку он швырнул в окно, а сам рухнул перед ним на колени. Затем все–таки поднялся и забросил ногу на подоконник. Товарищи помогли ему, и, схватив за руки и за ноги, втащили внутрь. Они дошли!

Фрайтаг почувствовал на плече чью–то железную хватку, и колени его тотчас сделались ватными. Опять этот Хазенклевер!

Было видно, что что–то не дает ему покоя. Он выпалил какие–то слова, но что именно, Фрайтаг не понял. По–прежнему не выпуская Фрайтага из своей железной хватки, он посмотрел на часы, а затем окинул глазами уцелевший дом. Пулемет, установленный на углу здания, уже поливал «Гамбург» и прилегающие к нему руины огнем.