Книга Veritas - Рита Мональди

Приближаться к месту развития событий оказалось очень неразумным с моей стороны: если я теперь попытаюсь уйти, то приспешники дервиша сразу же услышат меня. Я заметил, что Кицебер стоит в конце стены, на которую в приступе мужества вскарабкался Симонис. Кицебер подался вперед, словно хотел поговорить с беглецом. Я почти не видел Симониса – настолько было темно, и полагал, что он не видит меня. Но вдруг понял, что он меня заметил. И в этот самый миг заговорил дервиш.

– Остановись, – приказал он Симонису сухим, строгим голосом.

– Даже если бы я хотел, к сожалению, не могу, – иронично ответил мой подмастерье.

– Ты пропал.

– Я знаю, Кицебер.

Дервиш перевел дух, а затем сказал:

– Ты знаешь меня как Кицебера, индийца; другие называют меня Палатино Кальдеорум. Кто-то – Аммон. Однако мне безразлично мое имя. Я один, я никто, меня сотни тысяч. Мне ничего не нужно, я не ищу никого, я делаю добро бедным и пленным. На вид мне сорок пять, однако я путешествовал по свету изменить черты своего лица, разгладить морщины, вырастить новые зубы взамен выпадающих. Мое царство повсюду. Я прошел по дорогам Турции и Персии, я был гостем Великого Могола в Сиаме, Пегу, Кандагаре, в Китае. В пустыне Тартар я учился переносить голод, в Москве дрожал от холода, я был пиратом в Индийском океане. Я чудом выжил после семи кораблекрушений, восемь раз меня бросали в темницу, даже в темницу Римской инквизиции. И я всегда выходил на свободу благодаря своему могущественному покровителю, однако и темница мне безразлична. По чистой прихоти однажды я освободил всех остальных пленников, а сам остался в камере.

Симонис молчал. А дервиш тем временем продолжал:

– Мне было тридцать лет, когда я оставил родину. Тогда меня называли Исаак Аммон, я был перворожденным сыном Авраама Аммона, несторианского патриарха Халдеи. На протяжении многих поколений в нашей семье передается и сан патриарха, но для меня он ничего не значил. Только один человек вызывал у меня восхищение: брат моей матери, который жил уединенно на горе в Халдее. Он был таким же, как я или ты: не обычным человеком. Большой мудрец и астролог, который вел жизнь отшельника и относился к остальным людям, как к зверям. Он воспитывал меня плетью и учил тайным свойствам трав и звезд, их соединению с камнями, животными, живущими в воздухе и в воде, четвероногими и рептилиями. Он научил меня согласно циклам и часам дня влиять на людей и их темперамент.

Симонис продолжал молчать. Но Кицеберу это, похоже, не мешало.

– Ты можешь подумать: и чего бы тебе не замолчать, дервиш? Зачем ты мне все это рассказываешь? Почему не убьешь меня и не покончишь с этим? Но я говорю не затем, чтобы хвастаться. Тот, кто проигрывает, должен понимать и страдать. Мы, победители, питаемся вашей болью, она – наша лимфа и смысл жизни.

Затем Кицебер (или Палатино, как утверждал он сам) спокойно продолжал, словно уже сказал все самое важное:

– Именно брат моей матери открыл для меня свет истинной мудрости. Она ничто, когда обладаешь ею, и все, если ею не обладаешь. С ее помощью здоровый почтенный человек может жить тысячу лет, как во времена Авраама и Ноя. Довольно держаться подальше от женщин и скандалов. Моему мастеру, моему дяде, было семьсот лет.

Я слушал речи безумца, и Симонис, видимо, думал точно так же.

– В таком случае ему, похоже, было что рассказать, – скептичным тоном произнес мой подмастерье. – Наверное, он и сказал тебе, какой яд подложить в тарелку императору.

Дервиш не заметил иронии.

– Да что ты знаешь о ядах? – спокойно ответил он. – Существует семьдесят два различных вида, и самые тонкие из них даже в рот не нужно брать. Пара обуви, одежда, парик, цветок, палатка, дверь, скальпель, письмо: отравить может множество вещей. Впрочем, для всех для них в природе существует противоядие. Некоторые действуют лишь несколько часов или в определенные дни, недели или месяцы; но они все безотказны. Нужно только знать ранг и темперамент человека, которого надо отравить. Что касается Иосифа, то ты думаешь, что в этом случае дело в яде, а не в болезни. Что ж, болезнь – это яд, а яд – это болезнь. Это не альтернативы, а одно и то же: заболевание, вызванное медицинским путем. Оспа искусственным путем инфицировала молодое тело императора, равно как и тело великого дофина Франции, конечно же, при помощи предателей, которые всегда есть среди вас, христиан. В обоих случаях все будет выглядеть как естественная смерть.

Я задержал дыхание: теперь у нас был ответ на все наши вопросы. Оспа, которая поразила его императорское величество и наследника Людовика XIV, хотя и была болезнью, но вызванной искусственным путем, с помощью яда!

Хотя Угонио говорил мне, что инструменты, которыми пользуется Кицебер в своих ритуалах, служат для прививки, но я не понял истинного смысла слов «болезненные цели» и подумал, что назначение у предметов этих целительное, не преступное.

– Для вас это идеальное решение, – заметил Симонис. – Никто ничего не заподозрит. Еще Фердинанда, старшего брата императора Леопольда I, полвека назад унесла оспа, и Габсбурги едва не лишились императорской короны. Может быть, вы и теперь хотите…

– Леопольд должен был заплатить деньги князьям-протестантам, чтобы они выбрали его, и торжественно поклялся им, что не придет на помощь испанским Габсбургам в войне против Франции, – рассмеялся дервиш.

– И, кроме того, Фердинанд в двадцать один год был слишком усерден, слишком образован, слишком умен, – саркастичным тоном продолжал Симонис, – все это слишком много для представителя Габсбургов, которые стали императорами именно по причине слабости и послушания. Едва один из них начинает доставлять неприятности, как его устраняют! Пожалуйста, следующий! И если он будет трусом, как Леопольд, тем лучше.

– Благодаря своей мягкости Леопольд правил почти полвека, – загадочно произнес Палатино.

– Но все равно устроил вам некоторые неприятности. То, что его посадили на место брата, помогло мало. Хотя он и бежал из Вены, словно тать в ночи, в 1683 году, когда пришли турки. Но христианские армии все равно победили. Несмотря на все ваши усилия, Палатино, ваши желания исполняются не полностью. Такова ваша судьба.

– Молчи!

– Зачем все это? – резко спросил Симонис.

– Вот это правильный вопрос, – ответил дервиш. – Но это знают только такие люди, как я и ты. Зачем. Как и кто – это отвлекающие маневры для простого народа. Быть может, однажды кто-то заподозрит, что Иосиф Победоносный был убит, и спросит себя: кому это было нужно? Кто обладал такой силой, чтобы все замаскировать? Была ли это оспа или яд?… Все время кто и как. Словно в игре, мы займем людей этими вопросами и помешаем им спросить самое главное: зачем?

– А это не так сложно понять, – сказал Симонис. – В первую очередь, война: император Иосиф собирается поделить Испанию с французами, а своему брату Карлу оставить только Каталонию.

Я вздрогнул. Это совпадало с тем, что рассказывал мне Атто: император хотел разделить полуостров Испания и предполагал, что брату останутся только Барселона и окружающий ее регион.