Книга Седой Кавказ - Канта Хамзатович Ибрагимов

– смелые ребята, и даже моложе Поллы по возрасту. И как Самбиеву ни тяжело, теперь он желает ей счастья, чтобы ей повезло с замужеством и лишь бы она вновь не досталась Докуеву Анасби.

Находясь в тюрьме, Полла для Арзо была та тихая гавань, куда в мечтах погружаясь, он находил покой, радость, надежду. Теперь неспокойно: озорные волны пригнали сюда массу молодых, игривых поклонников, и каждый норовит окунуться в эту гавань, отдаться ей, чтобы и она только ему отдалась, и от претендентов все кишит, вол-нуется, штормит; а по илистому дну, крадучись, как чудовище-осьминог, вползает в знакомую злачность гавани и ее первый облада-тель – майор советской милиции…

Ужас тюрьмы услащала Полла, а теперь, непременно думая о ней, Самбиев еще больше терзается, места себе не находит, и начина-ет мыслить, как подговорить Тавдиева и сбежать отсюда – от этих ненавистных стен, от вечного храпа пьяного чиновника – к Полле, к любимой Полле, к единственной мечте!

* * *

От площади Минутка, вниз по улице Ленина, к центру Грозного идет Полла Байтемирова. Идет пешком, чтобы не тереться в автобусе, торопится, недовольно морщится от сигналов машин и недвусмыс-ленных взглядов прохожих, даже женщин.

В очередной раз она направляется в министерство здравоохра-нения в надежде быть принятой министром или ее замом. У нее на-правление во вновь образованный республиканский кардиологиче-ский центр, однако главный врач центра – немолодая дама с гибрид-ной внешностью категорически отказала ей в практике. И вот ища поддержки в высокой инстанции, веря в добропорядочность высших руководителей, Полла который раз стремится показаться министру, пожаловаться ей, и по возможности, представить свою программу профилактики здоровья населения.

С каждым неудачным приступом важного кабинета ее опти-мизм угасает, энтузиазм, рвение и высокий порыв теряют амплитуду, и она начинает понимать, что никому до нее и ее программы нет де-ла. Все решают блат и связи. Ее однокурсница, вечная двоечница, за деньги еле окончившая обучение, получила практику в лучшем отде-лении республиканской больницы, а она, Полла, круглая отличница, имеющая четыре года стажа в отделении скорой помощи и специали-зирующаяся именно в кардиологии, везде получила отказ. А министр и ее заместитель в который раз не принимают.

Но стоит ей только появиться в приемной, как каждый мужчина министерства, да и не только мужчина, по делу, а чаще без, заходят в приемную и кто искоса, а кто нагло, напрямую, глазеют на Поллу; и никто не может представить, что она почти дипломированный спе-циалист, их коллега, врач. Всем кажется, что эта девушка не сможет успокоить больное сердце, она наоборот, всколыхнет его, зажжет, заставит бешено биться до предела возбужденности, до греха, до ин-фаркта на ложе любви.

Чтобы особо не привлекать внимания, сегодня Полла надела легкое ситцевое платье – балахончик. Она сама шьет себе платья и знает идеальность размеров своих габаритов, и порой маскируя их, она накидывает на свою злачную фигуру бесформенную мешковину. Однако шила в мешке не утаишь, и некоторая скрытость женского туалета порой еще больше возбуждает интерес, воспламеняет муж-скую фантазию, заставляет сквозь матерчатый покрой, страдающим взглядом пройтись по контурам грациозного тела; и со страхом ду-мать, как бы не сойти с ума, как бы сдержаться, и не броситься к этим точеным ногам, и обхватив их, поглаживая шелковистость, плавную рельефность девичьего стана, пойти вверх, обнажая все тело, прочь выкидывая ненужную ткань, с удовольствием теряя рассудок.

Быть может обремененный такими мыслями и чувствами, в просторной приемной министра напротив нее в противоположном углу, стоит невысокий мужчина с крупными выразительными черта-ми лица, с приличной лысиной, в очках. Мужчина откровенно уста-вился на Поллу, и уже немалое время не может оторвать от нее свой тяжелый задумчивый взгляд. Уже и секретарь министра и другие по-сетители косятся на него, ухмыляются от столь вожделенного осмот-ра, и наверное, в другое время и Полла не сдержалась бы от такого нахальства и любопытства, может быть, тоже снисходительно улыб-нулась бы, но сегодня ей не до этого, у нее сегодня очень скверное настроение, печаль овладела ею. Себе она объясняет свое настроение тем, что последние в жизни каникулы закончились, и лето тоже: ее любимое время года, когда она на равных со всеми девушками и даже краше многих, ведь летом человеческой бедности не видно – на туф-ли и сарафан всегда заработать можно. И еще ей кажется, что это на-строение от хамского отношения коллег, от непонимания ее проблем чиновниками, от этих похабных взглядов, короче, от всего на свете, но только не от того, что случилось накануне вечером…

А накануне вечером сосед Тавдиев Гани принес ей записку о йитар от Арзо. Сколько раз она просила его об этом – он не реагиро-вал. И Полла втайне радовалась: хоть что-то связывало его с ней.

Она никогда не сомневалась, что Арзо, поблуждав, вернется к ней. И вот он развелся с Букаевой, вслед за этим неожиданно попал в тюрьму. К своему стыду, Полла в радости от первого события, но страдает от последующего. Каждый день она порывается послать Ар-зо записку и каждый раз в последний момент не решается, боится че-го-то. А тут и от ухажеров приходится скрываться, и, что самое от-вратительное – Анасби закружил вокруг нее, засылает людей с просьбой вернуться, даже Алпату пару раз к ней в Ники-Хита приез-жала. Вот так все откладывала Полла, не решалась на первый шаг, стыдилась, а Самбиев опередил ее. И еще не прочитав записки, она знает о ее содержании, жжет бумага ее карман.

Поздней ночью, когда все легли спать, Полла пошла в сарай, и при тусклом свете маленькой лампы прочитала три страшных слова… Она не плакала, не стонала – просто мир окончательно опустел. И горевать, печалиться тоже некогда, подросли младшие братья, и ей пора работать, зарабатывать на жизнь, хотя бы на эту померкшую, безрадостную жизнь… Теперь она действительно, свободна, она пол-ноправная жеро, и поэтому так вульгарно на нее зарятся, облизыва-ются мужчины, как этот лысый очкарик…

Резко раскрылась дверь, из кабинета министра стремительно выскочила пожилая низенькая женщина с властным обжигающим взглядом, вслед за ней еще несколько человек.

– Пердос Гиреевна, – кинулись к женщине посетители.

– Мне некогда, – отстранилась от всех министр. – Я опаздываю на совещание в обком. – Она подошла к столу секретарши. – Если что-то срочное – позвони.

– Пердос Гиреевна! – стоя в услужливой позе, просила секре-тарь. – Вот девушка, – она указала на Поллу, – в который раз к Вам просится.

– Кто такая? – обернулась министр. –