Книга Дикая роза - Альберто Альварес

— Дезинфицировать будете? — беспечно предположила Роза.

Он объяснил ей ситуацию, в какую попала их семья в результате махинаций покойного лиценциата Роблеса. Рассказал и о том, что для спасения дома нужен миллиард, тогда как у них нет и четверти этой суммы.

— Да-а, — задумалась Роза. — Вот уж Дульсина попалась так попалась!..

Этот трактир на окраине посещали люди, у которых были сложные отношения с законом. Полиция сюда заглядывать не любила, храня память о некоторых своих служащих, для которых посещение этой забегаловки стало последним делом в их жизни.

Агустин был человеком пунктуальным и не любил, когда это качество отсутствовало у других. Поэтому он встретил подошедшую через некоторое время к его столику женщину с изможденным лицом так неприветливо.

— Опаздываешь…

Она виновато объяснила, что — прямо из больницы: с дочерью плохо, скорее всего, она потеряет ребенка.

— Значит, деньги тем более понадобятся, — сказал он. Она села. Он стал негромко объяснять ей, в чем должна состоять ее работа.

Она должна будет находиться при одной женщине. Потом приедет сеньора. Их надо будет оставить наедине. Вот, собственно, и все. Он вынул несколько купюр и положил на стол.

— Это задаток.

Она взяла деньги, скомкав их в кулаке, и поднялась.

— И без фокусов, понятно? — сказал он ей вслед.

Возвратившись домой от Рохелио, Роза зашла в комнату матери.

— Где задержалась? — спросила Паулетта, поцеловав ее.

— Была у Рохелио.

— В доме Линаресов?

Роза ответила, что Рохелио живет сейчас в своей квартире. А с домом Линаресов плохи дела.

И она рассказала матери все, что знала о печальном итоге роблесовских авантюр.

При этом вид у Розы был странно задумчивым. Паулетта понимала, что ее дочь занимает какая-то, видимо, неотвязная мысль. Когда она осторожно спросила Розу, о чем та все время думает, Роза посмотрела на Паулетту виноватым и одновременно умоляющим взглядом.

— Мамочка, я понимаю, что это, наверно, невозможно, что это очень большие деньги, но… но не могла бы ты купить этот дом для меня?

Роза, похоже, сама испугалась того, что сказала.

— Купить для тебя дом Линаресов? — задумчиво повторила Паулетта. — Дело не в том, что это очень большие деньги. Дело в том, что ты была несчастлива в этом доме. Зачем он тебе? Чтобы мстить?

Роза удивленно посмотрела на мать. Видно, что эта мысль даже и не приходила ей в голову.

— Зачем? — спросила она. — Дульсина стояла передо мной на коленях. Чего уж там… А жаба и так скоро оттуда съедет… Просто хочется, чтобы у нас был этот дом: для тебя, для Томасы, для моего ребеночка…

Паулетта внимательно смотрела на нее:

— И еще для кого? Роза замялась.

— И для Рохелио. Он жениться надумал, а на ранчо они жить не смогут.

— Понятно, значит, для Рохелио, — усмехнулась Паулетта.

Пошарив в кармане, рука его нашла несколько автоматных жетонов. Он вытащил их и пересчитал на ладони.

Телефоны-автоматы в этом трущобном районе работали плохо, глотая никелевые кругляшки без счета. Но этих жетонов ему должно был хватить. Ему и нужно-то было сделать всего два звонка, но таких, для которых лучше всего пользоваться телефоном-автоматом.

Агустин посмотрел направо, налево. Наискосок от него находилась телефонная будка, откуда удобно было разговаривать, потому что никто не мог подойти к нему незамеченным.

Сначала он позвонил сеньоре Дульсине. Он сообщил ей, что интересующую ее особу он достаточно заинтриговал и осталось только пригласить ее на свидание. Договорились на завтра, на пять часов вечера. Агустин напомнил о деньгах. Деньги завтра же, успокоила его сеньора. Предупредив, что, окончательно договорившись с Розой, он еще раз перезвонит, Агустин повесил трубку.

Со вторым звонком он решил пока подождать. Ему нужно было прежде удостовериться, что женщина, с которой он накануне договорился, готова работать завтра в пять.

В назначенный срок она пришла. Но смотреть на нее было страшно. Оказалось, что она только что потеряла дочь, скончавшуюся во время родов. Это было плохо. Агустин предпочитал работать с людьми, у которых душа на месте. А то хлопот не оберешься…

Обливающаяся слезами помощница в таком деле, какое у них задумано, — это, конечно, не лучший вариант.

Но менять что-либо было поздно. Да и деньги ей нужны сейчас больше, чем когда-либо. Авось сработает как надо… Теперь следовало сделать второй звонок. Роза была дома.

— Ну как, хочешь поглядеть на факты, удостовериться, что Паулетта Мендисанбаль не твоя мать? — спросил он, на всякий случай зажав нос, как делал всегда, когда звонил ей.

— Отчего ж не поглядеть? — сказала она.

По ее голосу он понял, что она у него на крючке и не сорвется. Он чуть помолчал.

— А где? — снова спросила она.

Он напомнил ей, чтобы она — никому ни слова. Потом назвал время: завтра в половине четвертого. Потом строго-настрого предупредил, чтобы она была без провожатых, и только потом велел записать адрес.

Утром у Дульсины произошел неприятный разговор со старшей служанкой. Леопольдина вбила себе в голову, что должна обязательно присутствовать при расправе над дикаркой. Дульсина была категорически против и даже рассердилась на свою сообщницу: тоже нашла себе развлечение! Леопольдина обиженно сказала, что за долгие годы своей службы она стала все равно что еще одна из Линаресов…

— Это украшает тебя, — ответила Дульсина с едва заметной усмешкой. — Но я хочу побыть с дикаркой с глазу на глаз.

Леопольдина ушла, оскорбленно поджав губы, а Дульсина стала дожидаться Агустина.

…Кампос уже успел отвести свою помощницу на место, где должно было разыграться преступление. Она со страхом и неприязнью осмотрела трущобу. Он усмехнулся.

— Конечно, это не отель пять звездочек, но квартиросъемщице жить здесь от силы несколько часов.

— Не люблю я крови, Агустин, — сказала, сморщившись, словно от кислого, женщина.

Из глаз ее почти не переставая текли слезы. «Может, это еще и лучше, — подумал он. — Страдание вызывает доверие».

— Тут тюрьмой пахнет! — пожаловалась Агустину спутница.

— Тут большими деньгами пахнет! — рассердился он. — И не трясись. Мы с тобой сами никого мочить не будем. Этим займется другая особа. Он помолчал. — А через пару деньков я заказчицу так прижму! Денежки из нее так и потекут!..

Дверь Агустину открыл тот самый спортивный молодой человек, который с такой неприязнью смотрел на него в прошлое посещении им особняка Линаресов. Он и сейчас был ничуть не более дружелюбен.