Книга Маленький городок в Германии. Секретный паломник - Джон Ле Карре

Меня доставили туда из Беэр-Шевы на джипе, за рулем которого сидел мужественного вида молодой полковник разведки, чей отец, будучи еще совсем мальчишкой, прошел подготовку как «ночной охотник» у эксцентричного генерала Уингейта в период действия британского мандата. Отец полковника живо помнил Уингейта, сидевшего нагишом на корточках в своей палатке и чертившего на песке план предстоявшего сражения. Почти каждый израильский солдат знал его отца, а очень многие говорили об англичанах. После нашего владычества они считают нас теми, кем мы, по всей вероятности, и являемся: антисемитами, невежественными империалистами, лишь за немногими исключениями. Димона, где израильтяне хранят ядерный арсенал, находилась чуть дальше по той же дороге.

Ощущение нереальности происходившего не покидало меня. Напротив, оно только усилилось. Казалось, я утратил способность дистанцироваться от простых эмоций, крайне важную в нашей профессии. Мои чувства и чувства других людей стали значить для меня больше, чем объективные наблюдения. Находясь в Ливане, очень легко, если не быть все время настороже, впитать в себя иррациональную ненависть к Израилю. Я же заразился этой болезнью в тяжелой форме. Пробираясь сквозь грязные, вонючие лагеря беженцев, прячась в норах, укрытых мешками с песком, я убедил себя, что израильскую страсть к мщению не утолить, пока не закроются навсегда полные обвинения глазенки последнего из выживших палестинских детей.

Вероятно, мой молодой полковник уловил намек на это, поскольку, хотя официально я прилетел с Кипра, прошло всего несколько часов с тех пор, как покинул Бейрут, и следы пережитого там все еще вполне могли отчетливо читаться на моем лице.

– Вы встречались с Арафатом? – спросил он с мрачноватой улыбкой, когда мы мчались по прямому участку шоссе.

– Нет, не довелось.

– Отчего же? Он человек хороший.

Я пропустил эту реплику мимо ушей.

– Зачем вам понадобилось увидеться с Бриттой?

Я сообщил ему об этом. Не было никакого смысла скрывать правду. От Лондона и так потребовались немалые усилия, чтобы вообще добиться разрешения побеседовать с ней, а мои нынешние хозяева явно не собирались дать нам поговорить с глазу на глаз.

– Мы полагаем, у нее может возникнуть желание рассказать нам о своем прежнем возлюбленном, – сказал я.

– С какой стати ей откровенничать с вами?

– Он ее бросил. Она очень зла на него.

– А кто ее бывший дружок? – спросил он, словно ничего не зная.

– Ирландец. Носит звание адъютанта в Ирландской республиканской армии. Готовит террористов-подрывников, проводит разведку целей, снабжает оружием и материалами. Она жила с ним в глубоком подполье в Амстердаме и Париже.

– Как у Джорджа Оруэлла в «Фунтах лиха»?

– Да, как у Джорджа Оруэлла.

– И давно он ее оставил?

– Полгода назад.

– Может быть, ее злость уже унялась. Она вполне способна послать вас подальше. Потому что для такой девушки, как Бритта, шесть месяцев – невероятно долгий срок.

Я спросил, много ли она рассказывала о себе, находясь в плену. Вопрос был деликатный, потому что израильтяне пока скрывали, когда ее схватили и как им это вообще удалось. Смуглое лицо полковника выглядело необычайно широким. Он вырос в семье выходцев из России. На воротничке защитного цвета гимнастерки с коротким рукавом красовалась эмблема крылатого парашюта. Ему было двадцать восемь лет, сабра по происхождению, житель Тель-Авива, обрученный с сефардкой из Монако. Его отец, бывший «ночной охотник», ныне стал обычным дантистом. Все это он рассказал мне в первые же минуты нашего знакомства на своем гортанном английском, который выучил самостоятельно.

– Много ли она нам выдала? – перефразировал он меня с угрюмой улыбкой. – Бритта? Эта леди говорит не переставая с тех пор, как ее доставили в лагерь для пленных.

Немного знакомый с методами, применявшимися израильскими военными, я нисколько не удивился и даже чуть заметно содрогнулся, подумав о перспективе снова допрашивать молодую женщину, побывавшую у них в руках. Подобный опыт я приобрел как раз в Ирландии: мужчина, вроде бы застегнутый на все пуговицы, но с лицом мертвеца, признался мне в содеянном немедленно.

– Вы допрашивали ее лично? – спросил я, снова обратив внимание на его сильные смуглые руки и на решительно выставленный подбородок, вспомнив, вероятно, полковника Ежи.

Он покачал головой:

– Нет.

– Почему же?

Он, как показалось, хотел мне сказать нечто другое, но передумал.

– Для этого у нас есть специалисты, – объяснил он. – Парни из контрразведки Шин-бет. Умные, как сама Бритта. Они уделили ей много времени. Стали почти ее семьей.

Я был наслышан и о таких милых семейках, но воздержался от комментариев. Сионисты заманили ее в ловушку, нашептал мне в Тире информатор с налитыми кровью глазами. Она покинула тренировочный лагерь и отправилась в Афины с новым любовником по имени Саид и тремя друзьями Саида, выяснил я подробности. Отличные ребята. Все очень способные. План состоял в том, чтобы сбить самолет авиакомпании «Эль-Аль» при заходе на посадку в афинском аэропорту. Мальчики раздобыли ручную установку для пуска ракет класса «земля – воздух», а потом сняли дом в точности на посадочной глиссаде пассажирских лайнеров. Задача Бритты – совершенно невинной с виду европейской девушки – состояла в том, чтобы занять будку телефона-автомата в аэропорту и при помощи купленного за тридцать долларов приемника радиосигналов передавать своим расположившимся на крыше дома дружкам содержание переговоров в башне диспетчеров, как только самолет окажется в зоне их видимости. Все было продумано до мелочей, заверил мой тощий до костлявости информатор. Репетиции прошли безупречно. Но сама операция в последний момент почему-то сорвалась.

Слушая его, я мог легко вообразить недостающую часть истории, представив, как наша служба справилась бы с такой задачей, получи мы предварительное предупреждение: две штурмовые группы напали бы на крышу дома и одновременно окружили будку телефона-автомата. Избранный в качестве цели самолет, подмененный пустым лайнером, совершил бы благополучную посадку в Афинах. Потом тем же самолетом прикованных наручниками к креслам террористов доставили бы в Тель-Авив. Оставалось гадать лишь о том, как израильтяне с ней поступят. Предадут публичному суду или освободят в обмен на согласие с ними сотрудничать?

– Какова судьба парней, с которыми она отправилась в Афины? – спросил я полковника, игнорируя настоятельные рекомендации Лондона не особенно любопытствовать по этому поводу.

– Парней? Она ничего не знает ни о каких парнях. Афины? А что, где-то есть такой город? Она ни в чем не повинная немецкая туристка, проводившая отпуск в Эйлате. Мы похитили ее, накачали наркотиками, посадили за колючую проволоку, а теперь готовимся использовать в пропагандистских целях. Она требует от нас доказательств обратного, зная, что нам трудно что-либо подтвердить фактами. Есть еще вопросы? Так будьте любезны, задайте их самой Бритте.