Книга Цель номер один. План оккупации России - Михаил Антонов

Если плачущего большевика поэт советовал выставить в музее, то коммунисту, побежавшему обжаловать решение о запрете КПСС в «буржуазный» Конституционный суд, место только в кунсткамере. А когда коммунисты начали обвинять самых «крутых» «демократов» в «большевизме», они тем самым отреклись от своего славного прошлого и показали, что стали наследниками «меньшевиков». Это – «российские лейбористы», мечта которых – «цивилизованно» бороться за власть с «консерваторами» в рамках «нормальной» (то есть, как на Западе) двухпартийной системы.

А «партия власти» все более перенимает большевистский стиль управления страной (что отвратило от нее «демократов» – зачинателей «перестройки»), руководствуясь принципом, высказанным в советском фильме «Член правительства»: «Нет такого закона – так он будет!». Правда, большевики, взявшие впасть в октябре 1917 года, провозгласили своей задачей защиту бедноты и освобождение ее от гнета богатеев, а нынешняя «партия власти» пришла к рулю управления государством, опираясь на поддержку банкиров и других не очень бедных «новых русских». Но этот союз, скорее всего, временный: «необольшевики» будут строить тоталитарное (неосоветское) государство, где власть – у номенклатуры, а главной фигурой станет чиновник. А в таком обществе не может возобладать «священное и неприкосновенное право частной собственности», без которого богатые не могут чувствовать себя подлинными «хозяевами жизни». Так что нас, видимо, ждут серьезные события, и характер их достаточно предсказуем. И быть или не быть экономическому росту, о необходимости которого так много говорят, зависит не столько от состояния хозяйства страны как такового, сколько от серьезности политики ее руководства, в частности от его способности опираться на глубинные отечественные традиции.

Принято считать, что большевизм занесли в Россию коммунисты – наиболее последовательные сторонники марксизма. Но ведь и Петра I часто называют «первым большевиком», в еще большей степени это можно сказать об Иване Грозном. При освоении Сибири в этот еще не обжитой район посылался воевода с наказом – управлять строго в соответствии с законом, а если закон чего-то не предусматривал – действовать по обстоятельствам – как Бог и совесть подскажут. Вот эти ревкомовские методы управления, впоследствии прозванные большевистскими, отвечают глубинной сущности русского национального характера. Так что большевизм в России был задолго до коммунистов. Он господствовал, пока коммунисты, находясь у власти, оставались большевиками. Большевизм сошел с исторической арены, когда коммунисты превратились в меньшевиков, и возрождается снова, уже совсем без них. Словом, коммунисты приходят и уходят, а большевизм живет и побеждает. Хотя, конечно, странный у нас меньшевизм – с советской символикой, и еще более странный большевизм – с двуглавым орлом и власовским флагом, да еще якшающийся с ошметками императорского дома. Впрочем, на то она и Россия, чтобы удивлять мир – если не успехами в экономике, то хотя бы причудами в политике».

Заключение

Так уж устроена человеческая природа, – говорят психологи, – что люди не могут жить бесконфликтно. В любом человеческом сообществе – от семьи и до страны – идет борьба за влияние, положение, ресурсы. Борются между собой и государства, порой пытавшиеся создать всемирную империю, установить мировое господство, а иногда и поголовно уничтожить население страны-противника.

Всегда были, есть и, вероятно, никогда не переведутся оптимисты, предсказывающие человечеству счастливое будущее. Вот и в наши дни появляется такой прогноз:

«Через десять лет будет создано мировое правительство и наступит вечный мир. Молодежь планеты будет знать пять-десять языков, в том числе русский. Будут изданы правдивые учебники истории государств. Кумирами человечества будут Сократ, Аристотель, Омар Хайам, Шекспир, Томас Мор, Гете, Толстой, Чехов, Гааз, Эйнштейн, Швейцер, Фритьоф Нансен, Вавилов, Сахаров. И, наконец, человечество будет презирать тиранов, совершивших преступления против человечности»[108].

Пессимистических прогнозов также не счесть, начиная от Апокалипсиса и кончая предсказаниями скорой Третьей мировой войны, ядерной, которая приведет к гибели человечества. Писатель Виктор Пронин полагает, что такой же финал возможен и без ядерной войны – роковую роль сыграют любознательность и фантазия человека:

«Мечтами, сказками, фантазиями человек прогнозирует будущее. Сбылось все, о чем он мечтал раньше – ковер-самолет. Икар, яблоко по блюдечку и так далее. Теперь человек думает о телепортации, левитации, другом измерении… Он доиграется!»

Если исходить из реалий, то надо полагать, что XXI век будет крайне жестоким. Борьба государств и надгосударственных образований за гегемонию в обстановке обостряющегося дефицита природных ресурсов достигнет своего апогея.

Россия вступает в эту борьбу предельно ослабленной, только начинающей подниматься после погрома, учиненными либеральными реформами. Ее экономика остается преимущественно сырьевой. Промышленность и сельское хозяйство разрушены, армия небоеспособна и оснащена устаревшим вооружением. Мировой финансовый кризис, в который мы добровольно влезли по милости наших либералов, еще более ослабил страну, и ее руководители уже открыто признают: если 2009 год будет для нас тяжелым, то и в 2011-м нам облегчения жизни не ожидать. (впрочем, это чувствует каждая рядовая домашняя хозяйка после очередного похода в магазин, и каждый владелец квартиры, получая новый счет за услуги ЖКХ.)

Но самая большая слабость России – это сегодняшний деморализованный народ, лишенный идеологии (без которой никакой народ не может полноценно существовать). Его упадок и начался с утраты наступательной идеологии, осознания своей исторической миссии противостояния западному варварству. А значит, и его подъем должен начаться с воссоздания идеологии, отвечающей обстановке в мире и новым задачам развития страны.

Многие полагают, что на место поверженной коммунистической идеологии придет Православие. Это глубочайшее заблуждение, и его развеял не какой-нибудь коммунист, а сам глава Дома Романовых великий князь Николай Романов (прапраправнук Николая I и троюродный племянник Николая II). Вот его главный довод:

«Не хочу обидеть нашу Русскую православную церковь, которая пострадала так, как никто не пострадал во время коммунистического режима, и которая смогла с трудом сохранить живым пламя религии, но христианство никогда не будет идеей для нашей нации. Коммунизм – это была идея, а христианство – это религия. Не надо смешивать эти понятия»[109].

Но идеология у народа зарождается, и, как ни странно, помогли в этом «новые русские». Прежде они, как и большинство народа, испытывали комплекс неполноценности перед Европой, даже перед «культурной, европейской» Прибалтикой. А теперь россияне, десятилетиями жившие как бы в огромном загоне, поездили по заграницам, повидали свет. Снизу вверх мы продолжаем смотреть, пожалуй, только на американцев, а Европа стала просто местом, где «новые русские» могут хорошо «оттянуться». Туземцы же смотрят на них со смешанным чувством страха, ненависти и угодливости (как и полагается смотреть побежденным на победителя). «Постсоветская Европа» мгновенно превратилась для нас в глухую провинцию.