Книга 23 главных разведчика России - Леонид Млечин

Тогда его попросили устроить встречу. Вольгемут, опытный психиатр, довольно умело провел беседу, и Йон, который оказался в политическом тупике, не знал, что ему делать, искал выхода, согласился поговорить. Тогда, в 1954 году, такой наивный человек, как Отто Йон, наверное, плохо представлял себе, что происходит за железным занавесом, в социалистическом лагере. Участнику Сопротивления Отто Йону, возможно, по душе были антифашистские лозунги Восточной Германии. И, напротив, неприятно было видеть лица бывших нацистов, занявших важное положение в Западной Германии.

Встречаться в Западном Берлине советские разведчики не захотели, боялись ловушки на чужой территории. Они предложили Йону приехать в Восточный Берлин. Вольгемут сам отвез Йона в Восточный Берлин, там его пересадили в машину разведотдела представительства КГБ и отвезли на конспиративную виллу в Вайсензее. Беседовал с ним за хорошо накрытым столом генерал Питовранов.

На следующий день Питовранов доложил председателю КГБ Ивану Серову и начальнику первого главного управления (внешняя разведка) Александру Панюшкину, что проведенная беседа показала:

«Вербовка Йона нецелесообразна и нереальна. Мы приняли решение склонить его не возвращаться в Западную Германию и открыто порвать с Аденауэром, а для этого сделать соответствующие политические заявления».

Генерал Питовранов позднее уверял, что Йон все сделал совершенно добровольно. Один из его бывших подчиненных уверяет, что Йон был мертвецки пьян. Его рвало. Пришлось вызвать врача, который дал немцу лекарство и помог прийти в себя.

Виталий Геннадьевич Чернявский рассказывал иначе: немца, конечно же, хотели завербовать. Когда стало ясно, что это совершенно невозможно, его все равно не отпустили. Ему дали снотворное, чтобы выиграть время для размышлений. А он уже был сильно пьян. В результате он проспал больше суток. Когда он проснулся, разведка уже приняла решение: если нельзя сделать Йона агентом, пусть он станет пропагандистом.

С ним по очереди беседовали Питовранов, Чернявский и еще один разведчик, безукоризненно владевший немецким языком Вадим Витолоьдович Кучин. Отто Йона вынудили понять, что в данной ситуации ему лучше сделать вид, будто он остался в ГДР по собственной воле. Йон понял, что деваться ему некуда. Он сделал все, что от него хотели. Попросил политического убежища, провел громкую пресс-конференцию, выступил против милитаризации ФРГ и старых нацистов, оказавшихся на высоких постах в боннском правительстве.

«Я отвез Отто Йона, до смерти уставшего от многочасового непрерывного нервного напряжения, в Карлсхорст, – вспоминал Виталий Чернявский. – Когда мы остались одни, он достал из бара бутылку любимого армянского коньяка, торопливо откупорил и осушил одним махом целый бокал. Я составил ему компанию, поскольку, как и он, был совершенно измотан».

Его возили и в Советский Союз. С ним беседовал заместитель начальника разведки по европейским делам генерал Александр Коротков, специализировавшийся на немецких делах. Йон, разумеется, рассказал все, что знал, о западногерманских спецслужбах. Еще больше первое главное управление КГБ интересовали его контакты с британской разведкой. Но он был политиком и едва ли мог назвать детали, интересовавшие советскую разведку.

Отто Йон быстро разобрался, где он оказался. Это издалека можно было заблуждаться. Жизнь в Восточном Берлине ему совсем не понравилась. От тоски он пристрастился к хорошему армянскому коньяку, который поставляла ему советская разведка, и просился домой… Когда выяснилось, что Йон не представляет особого интереса, его решили не удерживать на Востоке. Тем более, что его возвращение на Запад только усиливало опасения западных немцев, что Йон раскрыл Москве все секреты, которые знал.

Через полтора года, 12 декабря 1955 года, он совершил побег в обратном направлении.

Считается, что Йону помог датский журналист Хенрик Бонде-Хендриксен, который подозревался в связи с британской разведкой. Йон работал в здании университета имени Гумбольдта. В здании шел ремонт. Йон спустился вниз вместе с охранниками, сказал им, что забыл важный документ, и попросил постеречь его портфель. Он вернулся в здание, вышел через другую дверь, сел в «форд» датского журналиста, и через несколько минут они уже были в Западном Берлине.

Из Западного Берлина он под чужим именем улетел в Кельн. Йон надеялся, что ему как жертве Москвы будут сочувствовать, но все получилось по-другому. Ему не простили побега и жестких слов о боннских властителях. Несколько часов его допрашивали, потом арестовали, судили и отправили в тюрьму.

Йон доказывал, что его заманил в ловушку берлинский врач-психиатр Вольгемут, который уговаривал Йона пойти на встречу с русскими. А они опоили начальника контрразведки каким-то препаратом и в бессознательном состоянии вывезли в ГДР. Йон уверял, что в ГДР он был вынужден говорить то, что ему велели: у него были основания бояться за свою жизнь. Но западногерманский суд ему не поверил. Его очень компрометировало то обстоятельство, что ему удалось так легко покинуть ГДР. Если его не держали под стражей, если он имел возможность свободно передвигаться, это может означать только одно: его вовсе не держали под арестом, он по своей воле сотрудничал с агентами КГБ.

Суд пришел к выводу, что Отто Йон перешел в Восточную Германию добровольно, без принуждения. Йона приговорили к четырем годам тюремного заключения. 22 августа 1956 года Йон начал отбывать свой срок. Правда, отсидел он только два. В 1958 году его помиловал президент ФРГ.

Все последующие годы Отто Йон продолжал уверять журналистов, что он отверг любое секретное сотрудничество с Москвой и потому невиновен в измене и выдаче государственных секретов. В 1965 году Йон опубликовал автобиографическую книгу «Дважды через границу». Никто, кроме ближайших друзей, не принимал его слова всерьез. После распада Советского Союза у него появился важный свидетель. В его пользу высказался Валентин Михайлович Фалин, бывший секретарь ЦК КПСС по международным вопросам, бывший советский посол в ФРГ.

Валентин Фалин подтвердил: ему достоверно известно, что Йон стал жертвой операции советской разведки. Фалин подтвердил, что Йона одурманили агенты Москвы и тайно вывезли в восточный сектор Берлина, что Йон участвовал в пропагандистских спектаклях ради спасения собственной жизни, но тайн не выдавал.

Откуда об этом известно самому Фалину? Фалин в начале пятидесятых работал в Комитете информации при министерстве иностранных дел. Его начальник, заместитель председателя комитета Иван Тугаринов по поручению Молотова ездил в Берлин и, приехав, сказал Фалину, что Йона усыпили в Западном Берлине, а проснулся он в Восточном. Свой рассказ Фалин оформил в виде нотариально заверенных свидетельских показаний и передал в суд, который должен был рассматривать просьбу Отто Йона о реабилитации. Но его показания не помогли.

В 1995 году последняя апелляция Йона была отклонена берлинским судом. Он умер 26 марта 1997 года в Инсбруке в возрасте восьмидесяти восьми лет. Доктор Отто Йон, который так и не дождался реабилитации, был, как я понимаю, человеком порядочным и наивным, хотя и служил некоторое время по ведомству контрразведки. Он стал жертвой политических и шпионских игр, от которых людям наивным следует держаться подальше…