Книга Возвращение в Чарлстон - Александра Риплей

Мистер Генри с душераздирающим скрежетом отодвинул свой стул и встал. На белом полотняном костюме, мешковато сидевшем на его костистой фигуре, проступали пятна пота.

– Я поздравляю моего ученого коллегу, – медленно начал он, – с его красноречивым отказом от красноречия. Я слишком устал и к тому же слишком зауряден, чтобы попытаться произнести нечто подобное. Я могу лишь сказать несколько простых слов о любви и деньгах.

Да, у Элен Харрис не много денег. И у ее мамы тоже. Элен получает два пенса в неделю, чтобы опустить их в кружку для пожертвований в воскресной школе. Мама завязывает их в уголок носового платка Элен.

Но Элен всего-навсего маленькая девочка. Она ничего не знает о деньгах. Она нашла на пляже девять долларов и считает себя богатой.

И я думаю, ваша честь, что Элен права. Она действительно богата. У нее почти столько же родственников, сколько долларов у этой дамы, ее бабушки. У нее есть мать, которая любила ее с того мгновения, когда Элен впервые шевельнулась у нее во чреве, и будет любить, что бы ни случилось. У нее есть своя комната, с кроваткой для нее и для ее куколки, которая мочит пеленки, трехколесный велосипед и цент под подушкой каждый раз, когда у нее выпадает зуб. Ребенок не может спать больше, чем в одной кроватке или одной комнате, не может кататься на двух велосипедах сразу. И зубная фея значит для нее больше, чем счет в швейцарском банке.

Я хочу сказать, ваша честь, что Элен счастливая девочка и у нее есть все, чего она хочет. Невозможно быть богаче. Не думаю, что она будет счастлива, если ее увезут отсюда.

Ее мама много работает. В наше время это еще не гарантия успеха, но Элен никогда не будет голодной, у нее всегда будет крыша над головой. Она чарлстонский ребенок, а чарлстонцы всегда заботятся о своих.

Мне кажется, что целый город заботящихся о тебе людей лучше, чем куча акционеров, занимающихся твоими инвестициями.

Я считаю, что Элен находится на своем месте и должна там остаться.

Судья никак не прореагировал на его слова. Он не реагировал ни на что из сказанного или сделанного за эту неделю. Он посмотрел на лежащие перед ним часы.

– Четыре часа, – объявил он. – Суд переносится на понедельник. Всем собраться к девяти утра. Секретарь сообщит, когда будет вынесено решение по делу.

108

– Ну, что случилось? – Маргарет села на диване.

– Суд закончился, но решение еще не вынесено. Надо будет вернуться в понедельник.

– Я не выдержу. Ты же знаешь, Гарден, доктор Хоуп не велел мне волноваться. У меня сердце бьется, как птичка в клетке. Думаю, глоточек чая со льдом и лимоном поможет моим нервам успокоиться. Здесь так жарко.

Гарден включила вентилятор.

– Ты же знаешь, что шум меня беспокоит. Не представляю, как можно быть такой бесчувственной… Ты куда?

– Я ухожу домой, мама. Я собираюсь провести эти дни с Элен.

– Ты не можешь уйти и оставить меня. Ты же знаешь, в каком я состоянии.

– Мама, в соседней комнате круглые сутки дежурит медсестра. Плюс кухарка и горничная. Придется два дня обойтись без меня. Я вернусь в понедельник к восьми утра.

– Гарден! Гарден Трэдд, немедленно вернись! – Звук колокольчика Маргарет преследовал Гарден до самой двери.

Она шла по жаре к дому Элизабет. На улицах было пусто, и Гарден радовалась этому. Она не могла сейчас ни с кем разговаривать, не могла даже сказать «здравствуйте». Она знала, что это последние выходные, которые она проведет с дочерью.

Мистер Генри был великолепен, но даже он не мог изменить факты. С Вики у Элен будет все, а с ней, Гарден, у нее никогда не будет надежного будущего. Пляжных долларов хватит ненадолго. Это было красиво сказано, но слитки золота не морские раковины. Гарден была удивлена, что судья не вынес решения тут же. Может, есть такое правило, и они должны делать вид, что все тщательно обдумывают.

«Я не буду плакать, – пообещала она себе, – и не буду хватать Элен и прижимать к себе. Она этого терпеть не может. У нас будут обычные выходные, ничего особенного. Именно так я хочу их запомнить».

Элизабет ждала ее возле двери. Дрожащими пальцами она коснулась щеки Гарден:

– Логан Генри звонил. Я все знаю. Мне так жаль, что и сказать не могу.

– Спасибо, тетя Элизабет. Я все еще как деревянная. Может, так и лучше. Я не хочу ничего говорить Элен. Попробую вести себя как обычно.

– Я думаю, это лучше всего. Здесь Джон. Они с Элен у тебя. Я рассказала ему.

Элен сидела у Джона на коленях. Гарден опустилась на колени и обняла дочь. Джон обнял их обеих. Он помог Гарден провести эти дни так, как ей хотелось.

Придя к матери в понедельник утром, Гарден услышала, как Маргарет объявляет сиделке, что та уволена.

– Все в порядке, – сказала Гарден медсестре, – можете идти. Я вам очень благодарна. Я побуду с ней сама.

Гарден приготовила завтрак для матери и кофе для себя. Выпила две чашки, и ее вырвало. Она прополоскала рот соленой водой, и ее снова вырвало. Зазвенел колокольчик Маргарет.

– Посиди со мной, Гарден. Поговори со мной. Я не вынесу этого ожидания.

– Мне тоже тяжело, мама, но нам обеим придется это вынести. Сейчас нет еще даже девяти. Послушай. – На колокольне церкви Святого Михаила било три четверти часа.

– Здесь так душно. Я не могу дышать.

Гарден чувствовала то же самое. Уже десять дней не было дождя. Она протерла лоб Маргарет туалетной водой. Потом прошла по всем комнатам, проверяя, закрыты ли жалюзи. Они должны были защищать от солнца и задерживать в доме прохладный ночной воздух, но уже больше недели прохлады не было даже по ночам. Когда она проверяла последнее окно в гостиной, на колокольне пробило девять. Зазвонил телефон.

– Мне очень жаль, миссис Эллисон, но я не могу позвать маму. Мне нужна свободная линия. Могу я попросить вас о большом одолжении? Позвоните, пожалуйста, всем ближайшим друзьям мамы и попросите их от моего имени не звонить сегодня сюда. Благодарю вас.

– Кто это, Гарден?

– Ошиблись номером.

Невозможно было представить, что воздух может стать еще более горячим и более влажным. Но случилось именно так. Гарден открыла жалюзи и взглянула на кусты роз. Листья были сухие и скрученные. Деревья казались засохшими и безжизненными. Она выпила воды. На колокольне церкви Святого Михаила пробило четверть часа.

«Это невыносимо», – подумала Гарден. Она смотрела на стоящий на столе телефон, и ей хотелось позвонить. По ее спине стекала струйка пота. Она была в гостиной на втором этаже и слышала, как внизу мать жалуется горничной Эльвире.

Мысли Гарден, как белка в колесе, вертелись вокруг денег. Она в спешке наняла прислугу, стараясь, чтобы у матери было все необходимое и пытаясь как-то облегчить свое положение. Она платила всем сама, зная, что Маргарет платить не будет. Как быть дальше? От банковского счета, представленного в суде, осталась всего четвертая часть. Надо платить за аренду магазина, за обучение Элен. Деньги. Неужели эти проблемы никогда не кончатся?