Книга Джон Леннон - Альберт Голдман

Есикава произвел необходимые расчеты, позвонил Йоко и в течение двадцати минут говорил с ней по-японски. Затем протянул трубку Сэму.

«Твоя квартира плохо расположена, – начала Йоко. – Предсказатель считает, что тебе надо жить дальше к востоку. Подбери себе другую квартиру в районе 50-х улиц, поближе к реке, и я за нее заплачу. А пока забрось-ка ключи от своей квартиры в Дакоту». Потом она велела Сэму уволить своего ассистента Барта Горинга и ежедневно приходить в «Студию Один», где отныне он будет работать у нее в секретариате. Короче, она отобрала у него все, что он имел, и понизила до уровня мелкого служащего.

Когда Сэм услышал этот приговор, он не мог поверить своим ушам. «Что это взбрело тебе в голову? – взорвался он. – И ты полагаешь, что я это сделаю?!» «Я тебя уничтожу», – презрительно бросила Йоко. «Да неужели! Это мы еще посмотрим!» – рявкнул в ответ Сэм и бросил трубку.

На следующий день, когда Барт Горинг пришел на работу, Сэм пригласил его позавтракать – поступок был сам по себе беспрецедентным. «Мы не знакомы с женщиной по имени Иоко», – отчеканил Сэм, когда они устроились за столиком в местной забегаловке. Барт не мог поверить, что столь продолжительные и интенсивные отношения могут закончиться после одного телефонного разговора. Сэм мрачно заверил Барта, что все кончено. И оказался чертовски прав. Сэм Грин и Иоко Оно больше ни разу не сказали друг другу ни слова.

В чем же была причина этого разрыва? Йоко давно догадывалась о том, что Сэм вместе с Джоном Грином обманывали ее. Барт Горинг был уверен, что она докопалась до истины. Лучиано приписывал падение Сэма Грина проискам Сэма Хавадтоя, показавшего Йоко каталог, где доколумбовский кубок, который Сэм продал Йоко за 30 тысяч долларов, оценивался всего в 8 тысяч.

Самым простым было объяснение самого Сэма: «Она просто захотела избавиться от свидетеля».

Вторым основным свидетелем частной жизни Йоко был Джон Грин. С ним она избрала тактику замораживания отношений. В августе она перестала отвечать на его телефонные звонки. В течение двух последующих месяцев она постоянно отказывалась от регулярных – в течение уже нескольких лет – встреч в Дакоте по пятницам. Сначала Грин не придал этому значения, такое случалось с Иоко и прежде. Но к октябрю он почувствовал, что между ним и Иоко случилось что-то очень серьезное.

Йоко дала о себе знать только в январе 1981 года. Грину позвонил Ричи Депалма и сообщил, что через сорок пять минут приедут грузчики – надо было освобождать дом, в котором он жил. А в следующую пятницу Грину была назначена встреча, во время которой Йоко объявила ему, что он уволен. Грин потребовал денег, но Иоко ответила отказом, заметив, что уже давно не пользовалась его услугами. Грин получал деньги поквартально (его зарплата составляла две с половиной тысячи долларов в неделю), и прежде между ними было оговорено, что гонорар будет выплачиваться независимо от того, пользовались его услугами или нет. После этого Йоко послала на Брум-стрит человека с заданием выселить Грина и запереть дом, но тот по ошибке запер Грина внутри. Грин подал на Иоко в суд и получил 70 тысяч долларов компенсации.

Но больше всего Иоко хотелось поставить на место своего мужа. Сочетание постоянно возраставшей уверенности в себе и постоянно увеличивавшегося количества потребляемой пищи, выпивки и наркотиков делало его неуправляемым. Марии Хеа вспоминает об истерике, которую закатила Йоко, когда однажды они сидели вдвоем в «Студии Один» и лакомились шоколадом: «Она осыпала его бранью. Кричала, что сотворит с ним что-то ужасное. Покажет, кто в доме хозяин. Их любовь вылилась в такую ненависть! Ни для кого не было секретом, что рано или поздно их ожидал развод».

День или два спустя после дня рождения Джона Иоко сообщила Джеку Дугласу, что Джон отправляется в Палм-Бич и пробудет там по меньшей мере ближайшие полгода. На самом деле Иоко решила отправить его на Бермуды. Она вручила Фреду Симану 5 тысяч долларов наличными, наказав арендовать ту же виллу и оборудовать ее телевизорами в каждой комнате, как это любил Джон. В течение всей второй половины октября Фред получал из Дакоты инструкции, при этом каждый звонок заканчивался заверениями в том, что «Джон и Йоко приедут на остров буквально через пару дней». Они так и не приехали. В конце концов Фреду приказали запереть дом и возвращаться в Нью-Йорк: Дома он оказался как раз в День Всех Святых.

Глава 71

Убийца-неумеха

В середине октября 1980 года Марк Дэвид Чепмэн, толстый очкастый молодой человек с детским лицом, работавший охранником в летнем кондоминиуме на Вайкики-Бич, прочел в журнале «Эсквайр» статью, озаглавленную «Джон Леннон. Где ты?». Подзаголовок гласил: «В поисках Битла, который провел два десятилетия, желая найти Любовь и Просветление, а нашел лишь коров, круглосуточное телевидение и недвижимость в Палм-Бич». Журналист-иконоборец Лоренс Шеймс, получивший невыполнимое задание вытащить на свет Божий самого великого отшельника со времен Греты Гарбо, не смог пробиться сквозь «линию Мажино», воздвигнутую Леннонами. Не имея возможности писать о человеке, с которым ни разу не встречался, Шеймс повел речь об имуществе Джона: о его акциях, фермах, коровах, роскошных имениях. Тот, кого миллионы людей считали «совестью поколения», на самом деле был «сорокалетним бизнесменом, владельцем состояния в 150 миллионов долларов... хороших адвокатов, помогающих спрятать деньги от налогов... короче, парнем, который перестал делать ошибки и сочинять музыку».

Шеймс описывал скорее Йоко Оно, нежели Джона Леннона. Но, оставаясь в тени собственной жены, Джон сам провоцировал такого рода нападки. И ему предстояло заплатить за эту путаницу, поскольку Марк Дэвид Чепмэн подыскивал для себя «знаменитую жертву». И теперь, прочитав статью в «Эсквайре», он знал, кого убить.

Будучи классическим примером «убийцы-неумехи», жалкой личностью, готовой заплатить любую цену, лишь бы добиться славы, Чепмэн, едва его поместили в камеру для убийц тюрьмы Аттика, начал вести переговоры об издании книг, съемках фильмов, написании статей. Он хотел, чтобы на экране его образ воплощал Тимоти Хаттон, а его издателем был Руперт Мердок.

Чепмэну легко удавалось скрывать свою подлинную сущность. И хотя стандартные психологические тесты выявили у него наличие высокого уровня агрессивности, никто, вплоть до убийства Джона Леннона, не заподозрил ни малейших признаков бешенства, разъедавшего его изнутри с раннего детства.

«Марк никогда не знал, что такое ненависть, – вспоминает один из его прежних начальников из летнего молодежного лагеря. – Марк был истовым христианином, который отказался от прежней жизни среди хиппи (сопровождавшейся приемом амфетаминов, барбитуратов, марихуаны и ЛСД) в возрасте .семнадцати лет, когда перед ним предстал сам Иисус, который вошел в комнату, где сидел Марк, и встал на его левое колено. В одночасье Марк превратился в образцового молодого христианина, который стал одеваться в черные брюки, белые рубашки и галстук, носить короткую аккуратную прическу и большой деревянный крест на шее». В течение целого года он не выпускал из рук Библию и старался обратить каждого встречного в свою веру. Вскоре он начал мечтать о том, чтобы отправиться в дальние края в качестве миссионера. Он даже поехал с группой других молодых людей в Бейрут, но был вынужден срочно вернуться, когда там началась война. Неудивительно, как были огорошены друзья Чепмэна, его коллеги и родные, получив сообщение о совершенном им преступлении. Как мог он пойти на такой тяжкий грех, каким является убийство?