Книга Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь - Татьяна Шарпарь

Вот почему Лидия Машкова так испугалась, когда увидела Африкантыча на опознании! Алексею стало не по себе. Он же заметил этот взгляд! Почему сразу не допросил? Что за «старушенция» звонила?

– На какой телефон тебе звонили? – строго спросил он.

– В смысле?

– Ну, куда звонили: на мобильный, на домашний? – А, это? На работу, в клуб. Я сразу отпросился, домой ехать побоялся и решил в гостиницу, а денег нет. В общем…

– Так, собирайся, поедешь со мной. – А пожрать?

– Ладно, корми его, Андрей, и поехали.

Африкантыча повезли сразу в прокуратуру. И старушенция нашлась, которая ему угрожала – все та же гражданка Машкова. Выпустил ее все-таки следователь Михайлов, пожалел. Теперь надо было прояснить ситуацию с ее дочерью – Лидией. Кого это она «погубила»? Или спьяну насочиняла?

– Миша, а привези-ка ты мне гражданку Машкову. Лидию, – уточнил Алексей.

Лейтенант Некрасов по-военному повернулся кругом и, печатая шаг, вышел из кабинета. Тоже детский сад. Кстати, утром на летучке хвалили их отдел – вчера по горячим следам взяли вооруженного бандита, который ограбил запозднившегося гражданина в пешеходном переходе и собирался ограбить еще одного. Быстро взяли, без шума. Граждане бдительные помогли. Так что сегодня все чувствовали себя немножко победителями и могли пошутить с начальством.

Лидия опять была посажена на допросный стул. Опять долго устраивалась, открывала и закрывала сумку – в общем, все, как в первый раз.

– Ну что, Лидия Ильинична, на этот раз правду будем говорить или опять лгать?

Она опешила, или, по крайней мере, талантливо сыграла недоумение.

Алексей повторил:

– Говорить будете или сразу в камеру по подозрению в убийстве?

– В каком убийстве?

– А что, было несколько убийств с вашим участием? – Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.

Она повела плечами, снова открыла и закрыла сумку и стала с независимым видом смотреть в сторону. Алексей нажал кнопку. Зашел конвойный.

– Забирайте, я больше не буду с ней возиться.

– Куда? Куда забирайте? Вы еще ничего у меня не спросили. Мне домой надо, у меня мать болеет.

– С вашей мамашей я уже имел несчастье пообщаться, не так уж она больна.

– Кто вам сказал, что она здорова? У вас есть заключение врачей?

Она практически сорвалась на крик. Конвойный переминался с ноги на ногу, не зная, что ему делать: забирать или подождать, может, это такой психологический прием у майора.

– Да тут и врачом быть не надо, – добродушно ответил Алексей, – актриса ваша мама никакая, да и вы не блещете актерскими талантами. Так что, если будете говорить правду, я вас слушаю, если нет, добро пожаловать в СИЗО, там сейчас ужин будет.

– О чем говорить, я вообще ничего не понимаю.

Алексей жестом отпустил конвойного и другим, официальным, тоном пояснил:

– Помните, как вы приехали к Михаилу Коваленко, а он, оказывается, квартиру поменял? О чем вы тогда каялись? Кого вы погубили?

Она закусила губу и почти зарычала:

– Вот гад какой! И зачем только я к нему пошла? Думала, он человек, а он тискаться полез. Сволочь!

– Так, гражданка Машкова, выбирайте выражения, вы еще не в тюрьме.

Она затравленно посмотрела на него:

– Конечно, нашли крайнюю, вам бы только на когонибудь убийство повесить. Я! Никого! Не! Убивала! Я вообще не помню, о чем тогда говорила, потому что напилась. И Африкантыч меня точно спаивал. Но я от него быстро уехала.

– Так, допустим, что не вы убили семью ювелира. Тогда скажите мне, что это за претензии на наследство? С чего вы решили, что вы – внебрачная дочь Ильи Ивановича Горчакова? Кто вам такое внушил?

Она успокоилась и попыталась вальяжно устроиться на стуле. Это ей не удалось, и она вновь открыла и закрыла сумку.

– Повторяю свой вопрос, – начал Алексей, но она его перебила:

– Я слышала. Ладно, так и быть, скажу. Короче, я – его племянница.

– Чья? – уточнил Алексей.

– Ильи Ивановича. Я дочь Глеба Ивановича. Он ухаживал за матерью, сделал ей ребенка и смылся за границу. Это все знакомые могут подтвердить.

– А как же генетическая экспертиза? Насколько я знаю, результат был отрицательный?

– Подкупили, – быстро ответила она.

– Насколько я знаю, у вас и группа крови не совпадает?

Он сверился с записями, которые ему предоставил Сергей Пестров, который плотно занимался этим семейством.

– Значит, смотрим: у вашей матушки группа крови первая, у Глеба Ивановича – вторая, а у вас – третья. Никак вы не можете быть его дочерью. Если бы вы были с ним в кровном родстве, то группа крови у вас была бы либо первая, как у мамы, либо вторая, как у отца. Я понятно объяснил?

– Что вы мне про какие-то группы заливаете? – она теряла самообладание, это было очень заметно. – Я – его дочь, и все тут.

– Нет уж, дорогуша, никакая ты ему не дочь, и к наследованию состояния его брата никакого отношения иметь не можешь.

Лидия как-то сразу подурнела и сгорбилась, Алексею на мгновение даже стало ее жаль.

– Так, значит? – спросила она тихо. – И все это напрасно?

– Что «напрасно»? Облегчи душу, расскажи.

– Да нечего рассказывать. Просто я столько лет мечтала о том, что буду богатой и независимой. Заведу себе ребеночка, куплю квартиру и буду его за ручку в детский сад водить. Сама буду покупать себе, что захочу, есть, что хочу и мужиков иметь таких, какие нравятся, а не тех, что меня из жалости имеют. Понимаешь? Ты! Ты меня понимаешь?

– Давай по делу, – устало попросил он, – а то я не обедал сегодня.

Она выпрямилась на своем неудобном сидении и заявила:

– А не буду я тебе ничего рассказывать. Ищи, ты за это деньги получаешь.

– Ну, не будешь, так не будешь, – согласился он. – Тогда тебе быстренько предъявят обвинение в организации нескольких убийств. Это понятно?

Она подумала.

– А если я все расскажу, отпустишь? – Это смотря что расскажешь.

– Да нечего, на самом деле, рассказывать, повторила она уже менее уверенно.

– Ничего, ты рассказывай, что знаешь, а я послушаю.

Она поерзала на стуле и, приняв решение, громко, как на уроке, начала.

– В общем, мне мать все детство пела, что я дочь очень большого человека. Будто папаша не может с нами встречаться, потому что он чуть ли не министр или что-то в этом роде. Я, пока была маленькая, в это верила и играла, будто я – принцесса, а папа у меня заколдованный король. Потом, уже в школе, поняла, что все это чушь. Но тут появилась Алиса Семеновна.