Книга Щепа и судьба - Вячеслав Юрьевич Софронов

на этот раз поступил по неписаным правилам кодекса собачьей чести, встав рядом с хозяином. И, уверен, кинься медведь на меня, пес не задумываясь бросился бы на него, наверняка понимая, чем это ему грозит.

А вот управлять машиной с помощью одной ноги оказалось не так-то просто. Но и здесь нашел выход, отжав сцепление прикладом ружья, а свободной ногой управлялся с педалью газа, так и въехал к себе во двор, радуясь незакрытым воротам. От капкана легко избавился, безжалостно перепилив его оказавшейся на веранде болгаркой. Осмотрел ногу и понял, одним хромым в моей деревне стало больше. Что же это за напасть такая? Причем на дурацкое совпадение все эти чудеса никак не походили. Тут что-то большее, а что, сказать не берусь… Промысел Божий, как объясняли в древних летописях всяческую напасть наши предки. Если Его помыслы идут вразрез с нашими, людскими, тут есть над чем задуматься. Только вот думать придется долго, с первого раза загадка сия не разгадывается.

…Вечером позвонил Сабрине и сделал ей предложение, от которого она не смогла отказаться. Я предложил ей больше не встречаться. Через несколько дней объявился Дед и с ним два мужика на мотоцикле с коляской. Все вместе они проехали в сторону леса по той самой дороге, что и я пару дней назад. Но вернулись почему-то неожиданно быстро, высадили Деда возле моего дома, а сами укатили обратно в город.

На мой вопрос, где они были, старик ответил, что проверяли капканы, но медведя в них не оказалось, видно, ушел, каким-то образом освободившись. Мне Дед никаких вопросов не задавал, ни о чем не спросил и вскоре поплелся, все так же прихрамывая, к дому гостеприимной Галины. Потом приостановился и, чуть повернувшись в мою сторону, сообщил:

— А мужик-то тот, о котором думали, что сгорел, нашелся, однако… Пока мы в доме сидели, за ним баба евойная из города прирулила. К нам заглянула, а Васьки то ее нет. Она в баню. Он там и дрыхнет. Растолкала и айда обратно. Закрыла его дома, чтоб очухался, аж на неделю, сама на даче жила. Вчерась вот только и объявился… — И Дед уже не без остановок поковылял дальше, и скоро его спина в потертом пиджачке, застегнутом на все пуговички, слилась с начавшими зацветать зарослями лопухов, ровным строем стоявших на плодородной земле перебравшихся в город или на местное кладбище сибирских хлебопашцев. И ничейная теперь земля, словно не дождавшаяся жениха невеста, отдалась цепким и жадным до ее нежного тела чужакам. Не пропадать же добру, коль других желающих жить с ней, пусть и без взаимности, не нашлось.

А мы с Джоем остались сидеть на лавочке… И каждый думал о своем: он поглядывал на забор, где давно почему-то не появлялись сварливые сороки; а я смотрел вслед неторопливо идущему по деревенской улице Деду и думал, кто меня позовет к себе, когда доживу до его возраста…

А если этого не случится, не пропаду. Возьму Джоя, и мы пойдем дорогами, где нет машин и ненавистных светофоров, капканов и других выдуманных кем-то безжалостных приспособлений против всего живого. Мы пройдем мимо сборищ людей, занятых наиважнейшими делами; мимо монументальных храмов, обряженных в золото и мрамор; мимо особняков с решетками на окнах; мимо дымящих труб каких-то там производств; мимо вырубленных лесов и свалок; мимо мертвых деревень; мимо обмелевших рек и оставим все это миру, живущему без любви.

Я знаю, Джой с его обостренным обонянием рано или поздно приведет меня в страну, где сокрыто дарованное нам Богом чудо радости и свободы. Где нет иных законов и правил, кроме одного — правила любви… Там нас давно ждут, примут и вылечат от неизлечимой болезни, зовущейся безверием.

17 февраля 2017 г.