Книга Хозяин Пророчества - Николай Бородин

— Нет? — Сетэль была удивлена теперь по-настоящему, без притворства.

— Нет. Думаю, ты слышала поговорку: сон разума рождает чудовищ. Но одиночество разума рождает чудовищ не меньших, моя дорогая. Я мог бы дать ему образование, силу, развитие его поразительным способностям, но тогда он не смог бы понять, чем и как живут простые люди. И смотрел бы на них сверху вниз. И это не могло бы продолжаться вечно, когда-нибудь он захотел бы изменить такую ситуацию. Он захотел бы большего. — Маг сжал пальцы так, что они побелели. — Таких чудовищ я уничтожаю в рядах своей Гильдии постоянно, чуть ли не каждый год. И я не хотел бы такой судьбы для него.

Последовала еще одна пауза, на этот раз значительно более длинная. Затем маг, улыбнувшись, решил успокоить собеседницу:

— Но как ты и сама, наверное, понимаешь, сдаваться он не привык. Альтемир в бою ломится вперед, сминая все преграды, так что в твоем случае это лишь стратегическое отступление. Потом он придет в себя и снова выйдет на контакт. Но когда именно, я не знаю. И форсировать события я бы тебе не советовал: ты добьешься обратного эффекта.

Сетэль поблагодарила и пошла прочь, вроде бы немного расслабившись. Хотя, похоже, еще что-то угнетало ее, несмотря на все попытки казаться спокойной. В чем причина, Радимир не знал, да и узнавать не собирался. Лезть в душу сильному чародею всегда не только неприятно, но еще и опасно — он может неправильно понять и поджарить гостя, копающегося в его голове. Кроме того, входить без разрешения просто невежливо. Маг, вернувшись к своим мыслям, повернулся в сторону общего костра, где почти ничего не изменилось, разве что атмосфера стала еще более непринужденной.

Он кивнул в такт собственным мыслям. Да. Как это ни парадоксально, и братство Цепи сделало что-то хорошее — основное свойство людей, гномов, орков, демонов, бестий и кого угодно из рас, почитавших себя разумными, состояло в том, что они куда охотней объединялись против кого-то. И они уважали старые союзы. Мир уже вступил в новую, объединенную эру, — о чем, разумеется, еще не раз пожалеет, но сделанного не воротишь. Теперь нужно было только, чтобы народы, достигшие столь трогательного взаимопонимания, укрепились в нем и не канули в небытие. Братство уже сыграло свою положительную роль и теперь должно сойти со сцены. Оцелот хрустнул пальцами, уже набрасывая в общих чертах план последней битвы. И невольно вернулся к хорошим мыслям, снова улыбнувшись.

Воистину нет худа без добра.

— Прикидываешь, как все пройдет завтра?

— Да, как раз об этом задумался. — Оцелот даже не обернулся, услышав за спиной голос дервиша. Присутствие Харад-аля он ощутил сразу же, как только тот очутился поблизости.

Дервиш потер ладони:

— Советую не терять зря времени. Ты же не планируешь бросаться в бой как минимум с одним зверем после того, что мы вытворяли сегодня?

Радимир задумчиво посмотрел на свой магический костерок. Потом вздохнул и все-таки обернулся. Харад-аль с подозрительно горячим участием осведомился:

— Ну что ты, дружок? Энергия кончилась? Только на такие огоньки и хватает? Пойдем отдохнем.

— Я тебя сейчас поджарю. Тогда и отдохну.

— Я тебе серьезно предлагаю прогуляться со мной. В сердце пустыни найдет дорогу далеко не каждый. И еще меньше народу сможет оттуда вернуться. А тебе предлагают показать это удивительное место буквально задаром. Да еще и заняться там медитацией. Неплохо помогает, кстати, — силы восстанавливаются гораздо быстрее. Мне кажется, это сейчас актуально.

— Уговорил. — Оцелот, кряхтя, уперся руками в колени и сделал вид, что собирается встать. Потом напоказ хлопнул себя по лбу и усмехнулся. Дервиш, скрипуче рассмеявшись, пропал. За ним, погасив свой костер, исчез и архимаг. Никто ведь не заставляет вставать в знак уважения к печати телепорта.

На следующее утро первыми проснулись паладин и кирсс как меньше всего веселившиеся вчера. Ни свет ни заря поднялись и гномы, оторвавшиеся накануне едва ли не покруче всех остальных вместе взятых, даже Кьяр гульнул от души. Но Эрдессоны к такому делу были весьма привычны, а потому свежи, как пара огурчиков.

Оцелот и Харад-аль вернулись как раз к тому моменту, когда четыре бродящих по лагерю тела встретились в одной точке, чтобы поприветствовать друг друга кивками из серии «я тебя вижу, ты еще жив».

Альтемир настолько явственно клацал зубами от холода, что Радимир даже удостоил его персонального взгляда. Потом скользнул глазами по остальным. Гномы были мрачно насуплены, а Ширш, хотя и проявлял живейшее участие, больше напоминал встопорщенную меховую варежку. Харад-аль, привыкший к вывертам пустынной погоды, посмеивался в бороду и ходил гоголем, легко подставляясь достаточно промозглому ветерку. Хотя и без дуновения воздуха было, прямо сказать, не жарко — дыхание пустыни, живущей на сплошных контрастах, отчетливо чувствовалось даже здесь, на ее границе.

Архимаг, вздохнув, сотворил большой обогревающий контур, который позволил всем расслабиться и прийти в готовность думать и принимать решения.

— Ну вот, а я только собралась сделать то же самое. — Сетэль, встряхнув руками, со слегка обиженным лицом вышла прямо из воздуха. Все было просто — Оцелот и Харад-аль взяли демонессу с собой, полагая, что ей тоже не помешает отдохнуть и прийти в себя.

До рассвета еще оставалась пара часов. Поначалу расчет был прост — быстро разведать местность, сделать вылазку и, если повезет, вернуться уже к утренней побудке.

Оцелот и Харад-аль, кивнув друг другу, встали в двух шагах лицом к лицу и неторопливо подняли руки с растопыренными пальцами, лишь чуть-чуть не касаясь друг друга, словно между ними находилась невидимая преграда. В образованном их руками кольце тут же возникло белесое облако, постепенно принимающее все более определенные очертания и в итоге обратившееся небольшой моделью крепости. Все подошли поближе.

С первого взгляда было очевидно, что эта цитадель магическая, с высокими и тонкими башнями, которые при обычной осаде не играют ровно никакой роли, разве что ломаются и падают на голову самим же защитникам, с кольцом низких, скорее декоративных стен, на которых почти нигде не было даже помостов для обороняющихся! Все свидетельствовало о том, что крепость планировалась против осад необычных — либо ее защитники вообще предпочитали вести дела так, чтобы никогда не сидеть в осаде. Удивительно верный подход, что отметили буквально все. В остальном же это творение человеческой (и, видимо, не только) магии напоминало некую утопию, воображаемую волшебную модель — огромное здание, где потолки одних ярусов являются полами других. Все сооружение понемногу повышалось к центру, к тянущемуся ввысь донжону — башне с острым шпилем, — а по бокам представляло собой хаотичное нагромождение башенок и строений поменьше. В четыре стороны от донжона расходились широкие дороги с лестницами, будто специально созданные для того, чтобы устраивать на них церемониальные шествия.

Два чародея опустили руки и открыли глаза, взглянув на свое творение. Радимир, нехорошо прищурившись, провел пальцем по усам: