Книга Сальватор. Том 2 - Александр Дюма

– Льстец! – заскромничала Шант-Лила.

– Я знаю не много столь же прелестных, как ты, созданий.

– Вы меня не презираете?

– Чтобы я тебя презирал, принцесса?! – проговорил банкир, осыпая поцелуями ее,руки от запястий до плеч.

– Значит, вы меня немножко любите?

– Люблю ли я тебя, моя красавица? Даже слишком!

Он приобнял девушку за шею и, любовно на нее поглядывая, сказал:

– Клянусь весной, цвета которой ты носишь! Клянусь цветком, чьем имя ты позаимствовала! Я люблю тебя безгранично, принцесса. Я считаю, что ты – одно из пленительнейших созданий, которые мне доводилось видеть в жизни. Ты удивительно похожа на одну из очаровательных девушек, украшающих свадебный пир Каны на картине Пабло Веронезе. Но я напрасно искал, на кого ты похожа. Ты не похожа ни на какую другую женщину, только на себя. Вот почему я отношусь к тебе с такой нежностью; если постараешься, ты прочтешь это в моих глазах.

– В ваших глазах!.. Да!.. – невесело усмехнулась ШантЛила.

Господин де Маранд встал и, приблизившись к губам принцессы Ванврской, в утешение поцеловал ее с большей страстью, чем обыкновенно.

Девушка откинула голову назад и тихо прошептала или, вернее, выдохнула три слова, так много значащие в устах влюбленной:

– О, мой друг!..

Но друг, который в данных обстоятельствах был, несомненно, недостоин этого звания, то ли испугавшись по одному ему известным причинам слишком далеко зайти в этом деле, то ли будучи уверенным в том, что не сможет зайти слишком далеко, собрался уже отступить, как вдруг случай, этот помощник умных людей, прислал ему подкрепление: в будуаре принцессы вдруг зазвенел звонок.

– Звонят, принцесса, – заметил г-н де Маранд и просиял.

– Да, в самом деле, кажется, звонили, – слегка смутившись, отвечала Шант-Лила.

– Вы кого-нибудь ждали? – спросил банкир, притворяясь недовольным.

– Клянусь, нет, – ответила гризетка, – если хотите, можете прогнать звонившего: вы окажете мне этим настоящую услугу.

Я отпустила камеристку и сама не могу сказать, что меня нет дома.

– Это более чем справедливо, принцесса, – улыбнулся г-н де Маранд. – Пойду прогоню этого невежу.

Он направился к выходу, благославляя существо, кем бы оно ни оказалось, вызволившее его из затруднительного положения.

Спустя мгновение он вернулся.

– Угадайте, кто там, принцесса, – предложил он.

– Графиня Валёк, конечно?

– Нет, принцесса.

– Моя кормилица, может быть?

– Не угадали.

– Портниха?

– Тоже нет: молодой человек.

– Кредитор?

– Кредиторы бывают старыми, принцесса! Молодой человек может быть только должником хорошенькой женщины.

– Возможно, это мой кузен Альфонс! – покраснела ШантЛила.

– Нет, принцесса. Этот приятный молодой человек явился, как он говорит, от господина Жана Робера.

– А-а, понимаю. Это бедный юноша, которому нечем заплатить за билет в театре Порт-Сен-Мартен, и он пришел просить у меня протекции Жана Робера. Они земляки. Это очень робкий молодой человек, он не смеет обратиться с просьбой к земляку… и…

– …и пришел с просьбой к вам, – закончил г-н де Маранд. – Юноша абсолютно прав, принцесса. Он просто очарователен. Так вы говорите, он беден?

– Так же беден, как молод.

– Зачем он приехал в Париж?

– Искать счастья.

– Вы хотите сказать, счастливого случая, принцесса, потому что он обратился к вам. Он что-нибудь знает… помимо…

естественных наук?

– Он умеет читать и писать… как все.

«Как все – это слишком много», – подумал банкир, знакомый с почерком и стилем гризетки.

– Не умеет ли он случаем считать? – продолжал он вслух.

– Он получил бакалавра! – гордо проговорила Шант-Лила.

– Ну, если он действительно бакалавр, я сумею устроить его судьбу.

– Вы готовы сделать это для него, хотя даже не знакомы с ним? – вскричала Шант-Лила.

– Я сделаю это для вас, которую знаю недостаточно… – галантно проговорил г-н де Маранд. – Можете прислать его ко мне завтра в министерство. Если он так же умен, как приятен, я обещаю устроить его будущее. Кстати, поговорим заодно и о вашем будущем, чтобы впредь избежать беспокойства, как сегодня. Боюсь, вы заблуждаетесь, принцесса, относительно роли, которую я просил вас сыграть в моей жизни. Я человек очень занятой, принцесса, и государственные дела, не говоря о моих личных, поглощают меня настолько, что мне непозволительно, как обыкновенному человеку, останавливаться на пустяках. С другой стороны, я вынужден из политических соображений делать вид, что у меня есть любовница. Вы меня понимаете, принцесса?

– Отлично понимаю, – кивнула Шант-Лила.

– Ну что же, дорогая, вы пошли на это, ни в чем меня не упрекая. Но чтобы вы не забывали, я выразил истинный смысл наших отношений в договоре, который я вам оставляю, чтобы вы поразмыслили о нем на досуге. Надеюсь, вы будете довольны суммой, которую я положил на уплату наших оригинальных отношений. А теперь, принцесса, позвольте мне поправить завитки ваших волос, которые из-за моей неловкости выбились из вашей прически.

Господин де Маранд достал из бумажника несколько тысячефранковых билетов, свернул их в форме папильоток и намотал на них волосы принцессы Ванврской.

– Прощай, принцесса, – сказал он, по-отечески чмокнув ее в лоб. – Я пришлю к вам сейчас земляка господина Жана Робера.

Уверен, что этот мальчик сделает честь нам обоим. И если его форма соответствует содержанию, но вы, стало быть, поистине нашли Феникса, о котором рассказывает Ювенал.

Господин де Маранд покинул будуар гризетки, довольный тем, что дешево отделался.

XXXV.Коломба

Три года спустя после драмы, о которой мы поведали нашим читателям, а также три дня спустя после визита г-на де Маранда к Шант-Лила, то есть в конце зимы 1830 года, Итальянский театр давал внеочередное представление оперы «Отелло» с участием уже два года как ставшей известной в Италии певицы, синьоры Кармелиты, которую прозвали в народе еще выразительнее: синьора Коломба.

Весь Париж, как принято писать в наши дни, но как лишь говорили в те времена, весь аристократический, интеллектуальный, богатый Париж, наконец, Париж артистический собрался в этот вечер в Итальянском театре.

Как только было объявлено об этом дебюте, все билеты оказались мгновенно раскуплены, а молодые люди, выстроившиеся в очередь у входа в театр, рисковали не попасть на спектакль.