Книга Сказка со счастливым началом - Галина Маркус

Соня намотала новый круг по комнате, пытаясь привести мысли в порядок, но ничего не получалось. Она вспоминала и не могла простить себе их последнего разговора, как она потребовала оставить её в покое, не приносить новых страданий, упрекнула во всех своих бедах… как он побледнел тогда – словно смерть нашла на него в эту секунду. И отдал паровозик… а может, он знал? В голове мелькнула ужасная мысль – а вдруг он сам?.. Соня тотчас же отмела её – нет, невозможно, такую вину она не перенесёт. Но что он думал, что решил для себя после того разговора? Вдруг уверился, что она его больше не любит? Разве она поцеловала его так, как должна была, сказала, чем он является для неё, попрощалась по-человечески?

Почему она не спросила потом у доктора, как Митя ушёл, что сказал? Всё – проклятая, мерзкая гордость! Илья Сергеевич говорил, Митя в отчаянии… Соня замерла. Ну, конечно – Илья Сергеевич! По крайней мере, узнает, у них ли в больнице… Соня тут же набрала номер доктора. Недоступен. Ах, да, он ведь собирался в отпуск, в Испанию, телефон мог не взять.

Тогда… кто же, кто?

Нина Степановна! Вот кто должен быть в курсе! Соня снова принялась тыкать кнопки. Длинные гудки – да что же это такое? Словно весь мир объявил Соне бойкот, не давая ей добраться до Мити!

Надо успокоиться… Успокоиться и подумать. У заведующей интерната могли быть контакты Калюжного, хотя бы секретаря. Но время уже очень позднее – на работе никого нет. А что, если просто поехать к дому на Озёрной улице? Но кто же её туда пустит? Там ведь охрана.

Антон Калюжный… что она испытывает при мысли, что его больше нет? Когда-то она хотела, чтобы он исчез навсегда, но гнала от себя эти чувства, ужасалась им. Нет, она не желала ему смерти, она желала, чтобы он – понял. Но знала, что не поймёт. Как это страшно, когда уходит такой человек, без покаяния, с грузом зла за спиной. И берёт с собой других, своих близких или совсем посторонних. Но самое жуткое – он был так похож на Митю… то есть наоборот, Митя – на него… неважно. Валерия говорила – весь в отца…

Соня опомнилась: «Ну, конечно, Валерия!» У Аньки наверняка остался её номер. А может, и номер Мити, с которого он звонил ей на Новый Год! Соня несколько раз набирала сестре – долгие, длинные гудки… Конечно, Анька сейчас на море, а мобильник валяется на тумбочке при кровати. А может, специально не берёт – даже прощаться не стала, обиделась.

Соня мучительно пыталась вспомнить название туристической фирмы Валерии Юрьевны. И вдруг ярко представила себе встречу в кабинете Нины Степановны. Словно картинка, возникло перед глазами: маленький квадратик визитной карточки опускается Соне в халат: «Если что – звони».

Она метнулась к шкафу – где-то здесь, среди старых кофточек и халатов должен лежать и тот, детсадовский. В интернате выдали свой, белый, а этот Соня даже стирать не стала. Только бы он был здесь, только бы карточка не вывалилась, не потерялась при переезде!

Карточка была здесь. Лежала в кармашке, словно её положили туда вчера. Соня в который раз схватилась за телефон.

Четыре длинных, невероятно пустых гудка. И… хриплый, отрывистый, мужиковатый голос в трубке:

– Да! Чернявская слушает!

* * *

– Валерия Юрьевна, здравствуйте. Это Соня…

– Кто, не поняла?

– Соня, мы с вами встречались. Митина жена…

– Кто? – недоумение в голосе.

Соня упала духом – ей показалось, Валерия не будет с ней разговаривать. На том конце, действительно, несколько секунд стояло молчание.

– Сестра Ани, вашего бывшего секретаря, – упавшим голосом добавила Соня. – Умоляю вас, не кладите трубку… всего два слова!..

– А! – короткое, но чёткое «а» прозвучало обнадёживающе. – Да, конечно. Я поняла. Я тебя слушаю.

– Валерия Юрьевна, – задыхаясь, заспешила Соня, – где сейчас Митя, ответьте, пожалуйста! Где он, в какой больнице, в каком состоянии?.. Я только приехала в город, и мне никто ничего не может…

– Состояние? – Валерия тяжело вздохнула. – Какое уж там, девочка, состояние. Когда инвалид теперь.

– Инвалид?

Слово забилось у Сони в мозгу, отскакивало, не фиксировалось, не вызывало понимания. Холодок уже побежал у неё по спине, но надежда пока оставалась. Ну и что, пусть, значит, ещё жив, остальное можно вынести, что бы то ни было. Лишь бы не кома, лишь бы он был в сознании!

– Вот именно.

– Да не мучайте же вы меня! – выкрикнула Соня. – Скажите, наконец… что с ним? Он лежит, он в сознании?

– Да нет, ноги, слава Богу, целы. Руку оторвало. Полностью, правую, по плечо. Со зрением беда. Неизвестно, сколько операций ещё предстоит.

Соня невольно ахнула от ужаса, у неё перехватило дыхание. До этого момента она представляла нечто неопределённое – травмы, ожоги, переломы. Но такое… Господи, бедный, бедный Митя, как же он там сейчас, один, в таком кошмаре!

Она пыталась понять, переварить то, что узнала. Нет руки… как же это?.. Ничего, сейчас есть протезы. Хотя – по плечо… Неважно! Он жив, он на ногах, а всё остальное – потом. Это можно пережить, зато он в сознании, ходит! По сравнению с тем, что могло быть… Нет, можно дышать, теперь – можно!

Сердце забилось сильнее – уже от какого-то ненормального воодушевления. Всё будет хорошо! Рука – ерунда… он выжил, Господь его спас! И ей надо немедленно, немедленно к нему бежать. Соня вдруг поняла – он ведь не знает, что её не было в городе! Он думает, что она бросила его в беде, забыла о нём, не пришла, предала.

– Ну, ожоги, осколки, по мелочи… доктор сказал – могло быть и хуже, – продолжала Валерия. – Хотя, сама понимаешь, лицо. Следы останутся – и ещё какие.

– А где он? – заторопилась Соня. – В какой больнице? Он в городе?

– В местной хирургии на улице Горького – филиал нашей центральной больнички. Надо везти в Москву, здесь такие операции не делают.

– Какие операции? Зачем ему операция? Вы же сказали…

– Да зрение же. Первый день вообще ничего не видел, думали – всё, ослеп. Метался, бедный – страшно ему было. Одним словом, жуть! Боялись – навсегда. Потом отошло. Сейчас видит, но доктор говорит – без гарантий.

Соня вцепилась в трубку – пока Валерия говорит, не посылает, надо узнать у неё больше, как можно больше.

– Как… как всё это случилось? За что их? Кто?

– Подожди… сигарету возьму.

Валерия никуда не спешила. Несколько секунд Соня слушала какой-то шорох, потом снова раздался тёткин голос.

– Отец хотел с ним в Москву лететь, к самолёту собрались. Последние несколько дней Антон очень нервничал, как чувствовал. С Димкой они едва разговаривали, – Валерия сделала паузу, наверно, выдохнула дым. – Но билеты им секретарь взяла на один рейс. Шофёр у Калюжных остался единственный, Антон своего личного водилу уволил. Пошли утром в гараж, в половине шестого где-то. Через пять минут как вошли – рвануло. А там ведь – машины, бензин, по цепочке. Нет, это точняк – кто-то свой. Потому что знал, на какой машине поедут.