Книга «Фрам» в Полярном море - Фритьоф Нансен

После целой недели усердной работы стены хижины были готовы. Они были невысоки, поднимались едва лишь на один метр над поверхностью земли. Но между ними мы вынули столько земли, что хижина будет достаточно высока: во всяком случае, в ней можно будет стоять. Теперь дело за крышей; но соорудить ее задача нелегкая. Кроме найденного нами на берегу бревна да моржовых шкур, других материалов у нас не было. Бревно было толщиной в 12 дюймов.

Иохансен, провозившись с ним целый день, кое-как обтесал его с помощью нашего маленького топора. С немалым трудом втащили бревно наверх и водрузили на стенах как матицу. Дальше очередь была за моржовыми шкурами. Они обледенели и крепко примерзли к кучам мяса и сала, которые были ими покрыты. После долгих усилий в конце концов отодрали их с помощью клиньев из моржовых клыков, камней и кусков дерева.

Перетащить тяжелые шкуры на значительное расстояние к хижине было тоже нелегко. Их то катили, то несли, то волокли и в конце концов одолели и это затруднение. Тяжелее всего оказалось растянуть замерзшие шкуры над стенами хижины. Кое-как справились с тремя половинками шкур; хотя и с трудом, удалось немного согнуть и размягчить их, но четвертая половина совсем обледенела и затвердела – пришлось, отыскав отверстие во льду, погрузить ее в воду, чтобы она там оттаяла и отмякла.

Все это время мы не видели даже следов медведей, и это начинало тревожить нас. Мясом медведей мы рассчитывали питаться всю зиму, а шести убитых не могло хватить надолго. Я объяснял исчезновение медведей тем, что в день, когда нас во время охоты на моржей чуть было не унесло в море, уплыл туда весь фьордовый лед. На нем большей частью и держатся медведи. Я надеялся, что, когда образуется новый лед, медведи появятся снова.

И почувствовал настоящее облегчение, когда, обогнув утром 23 сентября высокий мыс, чтобы спуститься на берег и посмотреть на шкуру, которая была погружена в воду, увидал медведя, стоявшего на берегу возле самой шкуры. Он меня не видел, и я поспешно попятился, пропуская вперед Иохансена, у которого было с собой ружье, а сам побежал назад за своим.

Возвратясь, я нашел Иохансена лежащим на том же самом месте за камнем. Он еще не стрелял, так как медведей было уже два – один на берегу, а другой у строившейся хижины, – и нельзя было подкрасться ни к одному так, чтобы этого не заметил другой. Пока я ходил за ружьем, первый медведь направился к хижине. Когда он дошел до нее, из-за стены (Иохансен оторопел от этого зрелища) поднялись две медвежьи лапы, наградившие подошедшего оплеухами, а вслед за тем показалась и медвежья голова.

Этот второй молодчик занимался обгладыванием моржовых шкур, из которых мы сделали крышу: он сорвал их и так измял, что потом пришлось и их тоже сунуть в воду, чтобы они оттаяли. Первый медведь ретировался на берег, где он, как после обнаружилось, успел выудить четвертую шкуру и обчистить с нее жир. Прячась за холмами, мы поспешили к нему. Он рано заметил нас и бросился бежать, так что я мог пустить ему пулю только в спину.

Крикнув Иохансену, чтобы он последил за вторым медведем, я побежал вдогонку за своим и после двухчасового преследования в глубь фьорда загнал его наконец к стенке ледника. Он приготовился защищаться, рычал, шипел и пытался раза два кинуться на меня с возвышения, на которое успел взобраться прежде, чем я его прикончил.

Когда я вернулся, Иохансен уже сдирал шкуру со второго медведя. Преследуя первого, мы вспугнули его, и он далеко отбежал от берега по льду, но, немного погодя, вернулся поискать товарища и попал под пулю Иохансена.

Итак, зимние запасы увеличивались. Только что мы собрались на другой день (24 сентября) отправиться на работу к нашей хижине, как на льду появилось стадо моржей. Нам обоим больше чем надоела возня с этими животными, и мы не чувствовали ни малейшей охоты связываться с ними еще раз. Иохансен прямо и высказался сразу в том смысле, что моржи нам ни к чему теперь и можно их не трогать. Но я считал, что мы поступим легкомысленно, если не воспользуемся пищей и топливом, которые лежат буквально у порога. И вот мы двинулись с винтовками к моржам.

Подкрасться к стаду под прикрытием всяких неровностей на льду было нетрудно, скоро мы очутились метрах в 10–12 от моржей и могли спокойно залечь и рассмотреть их. Оставалось также выбрать жертву и затем хорошенько прицелиться, чтобы не терять зря патронов. В стаде были и молодые и старые особи, и так как мы уже достаточно имели дела со стариками, то наметили на этот раз двух самых маленьких, каких только нашли. Больше двух нам и не нужно было.

Поджидая, чтобы они повернули головы и представили для нас более удобную мишень, мы имели время понаблюдать за стадом. Странные это все-таки звери! Лежа, они то и дело тыкали друг друга в спину своими клычищами, притом решительно все – и старики и молодняк. Если один из них слегка поворачивался и задевал или беспокоил соседа, тот, захрюкав, немедленно приподнимался и всаживал первому в спину свои клыки. Ласка была не очень нежная; хорошо еще, что у моржей шкура толста, да и то по спинам у многих струилась кровь.

Иногда и первый морж тоже поднимался и платил соседу такой же лаской. Но настоящее оживление наступало, когда с моря появлялся новый гость. Общее хоровое хрюканье – и ближайший из старых самцов приветствовал новоприбывшего любезным ударом в спину. Гость осторожно вползал на льдину, смиренно склонялся и потихоньку пробирался по лежбищу между другими, которые тоже угощали его клыками – в меру времени и сообразно обстоятельствам.

Потом все моржи на некоторое время успокаивались и лежали смирно, пока что-нибудь новое не нарушало их покоя. Мы так и не дождались, чтобы животные, которых высматривали, повернули головы и позволили выстрелить себе прямо в затылок. Так как они были довольно малы, мы решили, что пули в лоб с них будет достаточно. И вот мы выпалили. Два намеченных нами моржа, так и не подставивших нам своих затылков, подскочили и, ошеломленные, скатились в воду. То-то поднялась суматоха! Все стадо задрало кверху огромные безобразные морды, чтобы поглядеть на нас, затем один за другим все метнулись по направлению к воде.

Мы поспешили вновь зарядить винтовки; теперь нетрудно было найти хорошую мишень. «Паф! Паф!» – и два моржа, молодой и старик, осталась на месте. Остальные бросились в воду; лишь один продолжал спокойно лежать, с любопытством поглядывая то на двух убитых товарищей, то на нас, невзирая на то, что мы подошли к нему вплотную. Мы, собственно, не знали, что нам делать. Предстояло немало возни и с двумя уже убитыми моржами: они должны были задать нам работы более чем достаточно; но в то же время соблазнительно было все-таки прихватить заодно и этого колосса.

Пока Иохансен стоял с ружьем в нерешительности, не зная, стрелять ему или нет, я воспользовался случаем и сфотографировал его вместе с моржом. Кончилось дело тем, что мы оставили его в покое; было неблагоразумно жертвовать еще несколькими патронами. Этому моржу дали уйти с миром.

Между тем вода вокруг кипела: звери яростно ломали лед вокруг себя и наполняли воздух неистовым ревом. Особенно бесновался и рвался напасть на нас старый вожак. Он беспрестанно возвращался к краю льда, наполовину выкидывался на него, хрюкал и ревел на нас и долго глядел на своих мертвых товарищей, точно хотел увлечь их за собой. Затем он бросался в воду, но только для того, чтобы вскоре снова появиться у края льда.