Книга Памятное. Испытание временем. Книга 2 - Андрей Громыко

Да, существовала какая-то могучая тяга подростка приобщиться к городу и, более того, к общественной жизни в нем. Конечно, порождена она была той общей атмосферой, что царила в стране после революции.

Конечно, из всего этого можно сделать и другой вывод. Возможно, имел место и элемент случайности. Стоило бы не поступить учиться, а оказаться просто на производстве – сельскохозяйственном или промышленном, и путь по годам и десятилетиям сложился бы по-иному. Да, вполне возможно…

Если бы меня спросили, какой совет дать юноше, вступающему в жизнь, – а я получаю письма и с такими вопросами, – то, пожалуй, на этот вопрос можно ответить следующее: вначале – учитесь учиться. В наш век всеобщей грамотности и насыщенности информацией нужно уметь выбирать необходимые сведения, стараться строить жизнь с пользой для общества.

Любил я и люблю книги. В любую свободную минуту общаюсь с ними. Сейчас их в моей домашней библиотеке около четырех с половиной тысяч. Скажу по секрету, что Лидия Дмитриевна, случается, упрекает меня:

– Опять книги, вся квартира ими забита, от них деваться некуда. Когда-то в Англии говорили, что овцы съели людей, а в нашей квартире скоро книги съедят людей!

Однако у меня в резерве есть очень сильный довод, который помогает:

– В каком институте ты училась?

– В Московском библиотечном, – отвечает. – А что?

– Так как же можно сравнивать книги с овцами?

А если говорить серьезно, то должен отметить, что хочется видеть советского человека всесторонне развитым, политически грамотным, преданным делу партии и народа, опирающимся на могучий фундамент самых современных знаний, достижений науки и техники.

Итак, пора остановиться. Путь, намеченный в воспоминаниях, я прошел. Когда я их писал, то мне показалось странным, что события и люди, с которыми меня сводило время, как бы спорили между собой: «Кто из нас важнее?»

Извечным кажется этот спор. Люди живут во времени. Великие исторические события происходят тоже во времени. Отделить одни от других невозможно. Из этого исходил и я.

Разумеется, писал о том, к чему имел отношение. Либо о том, что просто наблюдал, но что представляло собой общественную значимость.

Хочу сравнить пишущего с горнолыжником: он должен умело маневрировать на трассе, так обходить любые ухабы и камни, чтобы не разбиться, так хорошо владеть собой, чтобы долететь до финиша успешно, да еще и в кратчайшее время. Вот тогда он имеет основания выразить удовлетворение тем, что совершил.

В воспоминаниях преобладает тематика международного характера или соприкасающаяся с нею. Диктовалась она опытом – той тропой, по которой я шел в жизни.

Возможно, кое-кто, прочитав мою книгу, обнаружит, что каким-то событиям или людям я не уделил должного внимания, был скуп на слова. Другой, наверно, сочтет, что о некоторых событиях и деятелях можно было бы сказать поскромнее.

Ну что ж! Видимо, нет, да и никогда не будет двух авторов, которые представили бы на суд читателя абсолютно одинаковые во всех отношениях труды об одном и том же.

Объективная оценка событий, участником которых я был, правдивая характеристика деятельности лиц, с которыми меня сталкивала судьба или о которых я должен был сказать свое мнение, потому что они имели отношение к событиям, – вот нить Ариадны, и эту нить я старался не выпускать из рук.

Относится это и к «Памятному».

Москва, 1979–1989 гг.