Книга Наследница Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– Эй, – прошептал Киприан. – Не грусти. До сих пор на оружие, направленное на моих близких, постоянно бросались другие… ты, Андрей… и ты, Вацлав… Наконец пришел и мой черед…

Вацлав почувствовал, как отец опустился рядом с ним на колени и вцепился ему в плечо дрожащей рукой.

– Вы… все… все здесь, – прошептал Киприан и попытался улыбнуться.

Вацлав увидел, что его рот полон крови. Киприан сглотнул. Он задыхался.

– Есть два варианта, – услышал Вацлав голос человека, пришедшего вместе с девушкой. Она все еще стояла здесь и в ужасе смотрела на происходящее. – Мы не можем заботиться о пленниках. Либо вы немедленно клянетесь мне в верности и помогаете нам защищать церковь, либо я убью вас.

– Агнесс… – произнес Киприан. – Агнесс… наконец-то я смог сделать то, для чего пришел в этот мир. Не надо плакать. Я счастливый человек.

Вацлав встал, Он посмотрел на Киприана, на всхлипывающую Агнесс, на Александру, которая отчаянно пыталась остановить кровь, льющуюся из ужасной раны Киприана, на своего отца, который плакал и держал Киприана за руку. Внезапно он так сильно, как никогда прежде, ощутил себя чужим для них. Вацлав, подкидыш, всегда останется Вацлавом, подкидышем. Вацлав любил Андрея, который на протяжении всей его жизни был ему отцом, и почитал Киприана со страстью, почти сопоставимой с его любовью к Андрею, но теперь… теперь он…

Он быстро отступил, пока чувства не переполнили его. Он заметил, что все еще сжимает в руке мушкет, с помощью которого Александра заставила солдат не вмешиваться. Он встретился взглядом с девушкой. Ее веки дрожали.

– Мои монахи… – сказал он, – мои монахи… пытались спасти ваших друзей. Бой окончен. Полк, который подтянулся к Подлажице, присягал императору. Они обезоружили драгун Кёнигсмарка. Преподобный генерал собственной персоной прибыл из самого Рима, чтобы положить конец этой истории. Папский нунций, монсеньор Киджи, предоставил в распоряжение генерала своих солдат. Они принадлежат к элитному подразделению, которое охраняет мирные переговоры в Мюнстере. Мы случайно встретили их и привели сюда.

– Ваши монахи? – заикаясь, спросила она. – Черные… призраки? Я совсем ничего не понимаю…

– Идите к своим друзьям, – продолжал он. – Бой окончен. – Он подал ей мушкет. – Возьмите. – Он не стал говорить, что неожиданно почувствовал, как это оружие пачкает его. К его удивлению, она не взяла мушкет, а положила его в снег.

– Я тут случайно подслушал… – сказал человек, стороживший пленников. – Это правда?

Вацлав кивнул. Он почувствовал, как мужчина спокойно рассматривает его.

– Слушай, друг мой, – сказал он. – Я уже довольно долго брожу по этому огромному сумасшедшему дому. Есть одна история о черных монахах, которым лучше не попадаться в руки, и об одиннадцатой заповеди…

Вацлав кивнул.

– Я тоже ее слышал.

Мужчина снова окинул его взглядом с головы до пят. Затем вопросительно поднял брови.

– Все ложь, – закончил Вацлав.

Мужчина кивнул, Он зажал мушкет локтем, тем самым освободив правую руку, и протянул ее Вацлаву.

– Я Альфред. – Затем он повернулся к пленникам. – Вон отсюда. Выходите на построение. Судя по всему, вам просто несказанно повезло, собачье отродье. – Его взгляд упал на девушку в мужской одежде – Идемте, ваша милость, – сказал он. – Идем туда, где нам и место.

Проходя мимо Киприана и остальных, Альфред остановился. Александра повернула к нему заплаканное лицо. Киприан направил на Альфреда беспокойный взгляд. Охваченный внезапной болью, Вацлав понял, что еще немного, и Киприан опустится в снег, а земля получит то, что теперь окончательно принадлежит ей. Альфред отдал честь. Киприан слабо улыбнулся.

– Скажи… своему капитану… Мне жаль… что мы не встретились раньше, – прошептал Киприан.

– Ротмистру, – тихо ответил Альфред. – Капитаны бывают только в проклятой пехоте. – Он снова отдал честь, взял девушку за руку и повел ее прочь.

Вацлав обернулся, услышав, как застонал отец Сильвикола. Он нагнулся к нему, забрал пистолет и не глядя отбросил в сторону. Затем взял обе бутылочки и стал задумчиво рассматривать их. Наконец он схватил иезуита за воротник, подтащил к рухнувшему монастырскому зданию и прислонил к стене. Отец Сильвикола опять застонал. Лицо его опухло, из носа и рта капала кровь, веки дрожали. Вацлав почувствовал непреодолимое искушение поднять сапог и затоптать его до смерти и тут же ощутил, как содержимое желудка поднялось к горлу: оказывается, он уже поднял ногу.

– Вацлав! – воскликнул Андрей.

Вацлав обернулся к нему.

– Вацлав… – услышал он шепот Киприана. – Что ты там бродишь? Твое место… здесь.

Это одно-единственное предложение полностью разрушило самообладание Вацлава. Неожиданно слезы навернулись ему на глаза, и внутренний голос взвыл: «Он не может умереть! Мы однажды уже считали его погибшим, но он вернулся. Он и теперь вернется. Он не может умереть!»

– Александра, – сказал Киприан. – Перестань. Я бы хотел, чтобы ты… выслушала меня. Вы все… Я… За свою жизнь я совершил много ошибок, но и добрые поступки тоже… Это все не важно… абсолютно не важно по сравнению с тем… с тем, что у меня есть вы… И если бы я за всю свою жизнь не сделал бы ничего, кроме…

Андрей опустил голову. Он знал, что уже шестьдесят лет как был бы мертв, если бы Киприан и его дядя не сумели отправить императора Рудольфа, вместе с его лейб-медиком, в Браунау, где доктор Гваринони не дал Андрею умереть от арбалетного болта, который он принял на себя, чтобы спасти Агнесс.

Александра снова заплакала навзрыд. Она вспомнила о том, как отец вступил в неравный бой с мужчиной младше его на двадцать лет, чтобы спасти ее жизнь.

Вацлав не сводил с Киприана взгляда. Андрей вынес его, смертельно больного младенца, из сиротского приюта, но если бы не Киприан, он бы вновь вернулся туда, вновь стал бы сиротой, и теперь его хрупкие детские косточки лежали бы с сотнями других в известковой яме на берегу Влтавы.

– Я считаю, что неплохо со всем управился, – резюмировал Киприан. – Я горжусь этим… Вацлав… Я знаю, ты всегда чувствовал себя чужим… Ты должен знать, что, кроме тебя, никто этого не чувствовал. Но это твоя особенность, именно она делает тебя тем, кто ты есть… Будь покоен… Я всегда считал тебя сыном, как если бы ты был плоть от плоти моей и кровь от крови…

Вацлав сжал губы, но не смог удержать поток слез.

– Я это и сам знаю, Киприан, – хрипло прошептал он. – Там, откуда все идет… – он указал на сердце, – я всегда знал это.

– Агнесс, – сказал Киприан и довольно долго молчал, так как не мог сделать вдох.

Изо рта у него бежал тонкий ручеек крови. Агнесс, Андрей и Вацлав одновременно попытались вытереть его. Их руки соединились. Андрей сгорбился и заплакал.

– Агнесс… – повторил Киприан. Грудная клетка его поднялась и судорожно упала. – Ты еще помнишь… о Виргинии? Мы… мы так и не попали на свою… на землю обетованную. Теперь я иду перед тобой в другую страну… страну по ту сторону… границы. Я подожду там… подожду… тебя. Агнесс, любимая… только ради… ради тебя я жил…