Книга Сомнения любви - Мэри Джо Патни

А самым живым было воспоминание о том душевном покое, который испытал он, когда вместе с женой отдыхал после ухода Берка. Она через час или два оставила его одного, нежно прикоснувшись к его волосам. Был ли то поцелуй? Ему было бы приятно так думать.

Он спал большую часть дня после ее ухода, просыпаясь лишь для того, чтобы поесть, попить и воспользоваться ночным горшком. Он смутно помнил приход миссис Бэнкрофт, которая сменила его повязку и сказала, что дела у него идут на лад.

Теперь он чувствовал себя вполне отдохнувшим и совсем не больным. Он скинул ноги с кровати и встал. На мгновение он покачнулся, но сумел дойти до умывальника без происшествий. Он поморщился, увидев свое отражение в маленьком зеркале над раковиной. Он выглядел как настоящий разбойник. Подбородок покрывала темная щетина, а синяки из багровых стали неприятного оттенка зеленого и желтого, и повязка на голове лихо съехала набок.

Он задумчиво потрогал бороду, гадая, сколько суток она росла. Невозможно сказать, не зная, как быстро у него появляется растительность на лице, но он подозревал, что растет она достаточно быстро. Умывшись, он стал искать бритву, но безуспешно. Надо будет попросить Марию.

Не осознавая, что делает, он сел, скрестив ноги, на потертый ковер. Положив руки на колени, он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Он уже вошел в ритм медленного дыхания, когда по-настоящему задумался о том, что именно он делает. Было ясно, что такого рода ритуал он совершал регулярно, но он не был до конца уверен в том, что окружающие с пониманием отнеслись бы к тому, что он делает. Итак, чем же он занимался?

Медитация. Слово выплыло из памяти. С легкостью, достигнутой долгой практикой, он успокоил мысли и сосредоточился на центре своего существа. Несмотря на то что прошлое его было задернуто темной завесой, он был жив и здоров. И пока этого довольно.

Несколько минут концентрации позволили ему сфокусировать внимание на главном и подготовиться к тому, что могла бы преподнести ему жизнь. Похоже, он медитировал каждое утро после умывания. Плеснув воды на лицо, он, должно быть, запустил какой-то давно отлаженный механизм. Поднявшись на ноги, он задался вопросом, какие еще модели поведения заявят о себе в ближайшее время.

В отсутствие памяти лучшим компасом должна служить интуиция. У него уже были моменты, когда определенные предметы и темы ощущались как знакомые. Например, он знает кое-что о сельском хозяйстве. Что еще? Лошади. Он был абсолютно уверен в том, что разбирался в лошадях.

Готовый это выяснить, он исследовал содержимое маленького гардероба и обнаружил там разнообразную одежду, поношенную, но годную к использованию. Он подумал, что одежда эта не его, он бы предпочел иные цвета и иные ткани. Одежда была неплохо скроена и неплохо сшита, но она отражала вкусы иного человека. Должно быть, Мария принесла эту одежду, пока он спал.

Впрочем, вкусы его могли измениться с утратой памяти. Неприятная мысль. Он хотел бы считать, что остался прежним человеком, пусть воспоминания временно ему недоступны. Он должен был во что-то верить.

Он верил, что ему повезло в жизни, если он сумел завоевать такую женщину, как Мария. Согретый этой мыслью, он нашел наряд, подходящий для прогулки по сельской местности. В процессе одевания его догадка о том, что одежда не его, подтвердилась. Он был чуть выше, чуть тоньше в талии, и камзол и сапоги разносились под иное тело. Но в целом наряд выглядел вполне прилично. Гораздо приличнее, чем те лохмотья, в которых его вытащили из воды.

Он догадался, что одежда принадлежала его свекру. Он попытался представить себе отца Марии и решил, что этот человек как капля воды похож на Марию, только в мужском обличье: те же светлые волосы, тот же теплый оттенок карих глаз. Этот образ был целиком плодом его воображения. Воспоминаний о настоящем Чарлзе Кларке не было.

Движимый желанием исследовать поместье, которое никогда не видел, он вышел из комнаты. Никем не замеченный, он вышел из дома. Усадебный дом выходил фасадом на западную часть Ирландского моря – прелестный вид на далекие островки и, возможно, на полуостров. Закаты здесь, наверное, незабываемые.

Он выбрался на тропинку, ведущую от усадьбы к берегу, и пошел в сторону узкой полоски песчано-галечного пляжа. Должно быть, по этой тропинке вела его в дом Мария после того, как вытащила на берег. Теперь расстояние показалось совсем небольшим. В ту ночь путь был бесконечен.

Он вдохнул солоноватый воздух моря. Волны плескались в ярде от его ног. Был ли он моряком, человеком моря? Он не был в этом уверен. Он хорошо знал море, ему нравилось находиться у воды даже сейчас, после того как он чуть было не погиб в темной пучине вод. Но у него не было ощущения, что вся жизнь его вращалась вокруг моря, как было бы в случае, если бы он действительно был капитаном судна. Почему он сразу решил, что мог бы быть капитаном? Он подозревал, что привык отдавать приказы.

Поднимаясь по тропинке к дому, он обнаружил, что дышит тяжело и что ноги у него дрожат. Ум его требовал действия, но тело еще не окончательно оправилось после выпавших на его долю суровых испытаний. Вместо того чтобы вернуться в дом, он направился к строениям, расположенным дальше, за домом. В небольшом загоне, смежном с конюшней, находилось несколько лошадей. Один из коней, гнедой жеребец с яркими глазами, с энтузиазмом затрусил к нему навстречу. Он улыбнулся и ускорил шаг. Он явно неплохо разбирался в лошадях.

Спускаясь вниз к завтраку, Мария решила заглянуть к Адаму, чтобы узнать о его самочувствии. Сердце замерло, когда на ее стук в дверь никто не ответил. Она в тревоге задержала дыхание, приоткрыла дверь и увидела пустую комнату. Что, если он ходит во сне? Вышел из дому и заблудился? Пропал? Что, если он забрел на берег и его смыло волной? Мария приказала себе успокоиться и не паниковать. Адам вел себя вполне разумно, и поэтому скорее всего он просто встал пораньше и решил, что достаточно хорошо себя чувствует, чтобы прогуляться. Заглянув в шкаф, она убедилась, что кое-что из одежды ее отца отсутствует.

Надеясь, что Адам ушел не дальше кухни, она направилась туда и обнаружила, что миссис Бекетт печет овсяные лепешки с изюмом. Мария взяла лепешку, такую горячую, что обожгла пальцы, и спросила:

– Мистер Кларк встал. Он сюда не спускался?

– Пока нет. – Кухарка сурово на нее посмотрела. – Вы никогда не говорили, что у вас есть муж.

– Я так мало с ним виделась, что и забыла о том, что замужем. Вернее, так и не привыкла считать себе замужней женщиной, – сказала Мария. Ее мучили угрызения совести. Приходилось громоздить одну ложь на другую. Получался какой-то снежный ком. – Нам придется снова привыкать друг к другу. – Она с наслаждением откусила лепешку. – Вкусно!

Мария подозревала, что у миссис Бекетт есть к ней вопросы, на которые Мария еще не успела придумать ответы, но, на ее счастье, кухарка продолжать тему не стала.

– Какие блюда любит мистер Кларк? Раз он уже встает, его надо как следует кормить.

– Сегодня ему лучше поесть чего-нибудь легкого, – сказала Мария, поскольку не имела ни малейшего представления о пристрастиях мистера Кларка в еде. – Возможно, какого-нибудь супчику и немного рыбы на ужин. – Она прихватила с собой несколько лепешек. – Я посмотрю, не вышел ли он прогуляться.