Книга С тобой готова на все - Шэрон Кендрик

Николь хотелось его встряхнуть. Накричать. Обвинить в равнодушии и отчужденности, но это невозможно. Он никогда не притворялся другим. Все, что она когда-либо хотела получить от Рокко Барбери, он не мог ей дать. Когда-то она решила, что сможет добиться его любви, если постарается. Но любовь – это не соревнование, в котором можно победить, а даже если и так, победитель один, кому-то нужно быть проигравшим. А она не хотела проиграть, не хотела цепляться за прошлое. Хотела освободиться от боли и сожалений. Освободиться от Рокко.

В голове промелькнула мысль сообщить о своем отъезде. Если развод затянется, она и на это согласна. Правда, она уже сбежала от проблем, и куда это привело? В глубине души она ощущала себя неудачницей, несмотря на достижения, пусть и скромные. Столкнуться лицом к лицу с правдой было своего рода терапией, которую они не проходили вместе. Процесс невероятно болезненный.

Вот только, похоже, Рокко не испытывает боли. Во всяком случае, не раскрывает своих чувств. Что тогда, что сейчас.

– Ох, какой смысл с тобой говорить? Давай я упрощу тебе жизнь, Рокко. Мы проведем весь день отдельно и встретимся вечером на коктейльной вечеринке. Таким образом, нам не придется проводить друг с другом времени больше, чем нужно. Я буду с тобой на публике, и это главное. Ведь в этом суть нашей сделки, не так ли?

Он посмотрел на нее, прищурившись, осознавая, что причинил ей боль, но не разобравшись, намеренно или нет. Отчасти он понимал, что его резкие ответы на нежеланные вопросы могут побудить ее уехать. А разве так не проще? Его жизнь была спокойнее, пока в нее не вернулась Николь, не перестающая его удивлять. Не побоялась ему возражать, имела смелость задать вопросы, которые волновали ее, и выглядела довольно спокойно, когда в ответ он открыл жестокую правду. В какой-то момент во время этой некомфортной беседы она, казалось, с трудом сдерживала чувства. На лице отразилась злость и горечь. И конечно, боль, много боли. Но никаких слез. Он задумался, как, наверное, тяжело держать эмоции под контролем, и где-то глубоко внутри услышал чуждый ему голос совести. Может быть, зря он был жесток с ней?

– Да, суть как раз в этом. Но мы ведь можем чем-нибудь заняться.

– Правда? Что у тебя на уме, Рокко?

Он не привык читать между строк, но в этот момент постарался. Заметил, как ее зеленые глаза поблекли от разочарования, будто она уже решила, что секс – это единственное, что он может предложить. И хотя всего несколько минут назад он бы с этим согласился, теперь его гордость была ущемлена. Нельзя позволять, чтобы его воспринимали только как быка-производителя, но дело не только в этом. После разговора у него на душе было неспокойно. Он заметил, какой ранимой и беззащитной выглядела его сбежавшая жена, как бы сильно ни пыталась это скрыть. Слабость женщины может быть опасной. В таком состоянии она может приписывать физической близости чувственное наполнение. Если они снова займутся сексом, не станет ли это проблемой?

Он прошелся взглядом по простому белому платью, которое подчеркивало ее соблазнительную фигуру. Николь выглядела так же мило, как в тот день, когда они встретились. Она стояла перед ним в форме уборщицы и выглядела виноватой из-за того, что облила его мыльной водой. Единственное, что он запомнил, – изумрудный цвет ее прекрасных глаз. Рокко не ожидал, что впадет в ностальгию.

Он сжал зубы. Нет, заняться сексом сейчас – плохая идея. Нужно уйти как можно дальше от спальни, но оставлять ее на весь день нежиться на солнце около бассейна, пока он с головой в работе, не хотелось.

– Давай прогуляемся?

– Прогуляемся?

– Здесь, по горе.

– По горе?

– Так все называют Монако. Оно расположилось на горе.

– Я и сама до этого додумалась, Рокко.

Он усмехнулся, когда опустил глаза на ее ноги в босоножках на высокой танкетке с множеством ремешков, которые подчеркивали ее изящные щиколотки, и пожалел о своем импульсивном решении.

– У тебя есть более подходящая обувь?

– Вроде кроссовок?

– Было бы замечательно. Почему бы тебе не переобуться?

Радуясь тому, что можно уйти от испытующего взгляда, Николь быстро поднялась по лестнице. Сердце бешено билось, когда она наконец оказалась в своей комнате. Утром она поправила скомканные простыни, прежде чем спуститься завтракать, но кто-то, очевидно, менял белье, потому что постель теперь выглядела идеально, будто ночью ничего не произошло. Николь почувствовала, как покраснели щеки.

Он женился на ней только из-за ребенка.

Она помнила, как доктор успокаивал ее, говоря, что выкидыш на раннем сроке – частое явление и надо просто забеременеть снова как можно быстрее. Но это было невозможно. После того как она потеряла ребенка, Рокко держался от нее на расстоянии и, казалось, почувствовал облегчение оттого, что больше нет причин выполнять супружеские обязанности. Действительно ли он это чувствовал тогда, просто не признавался? Отчасти он понимал, что это несчастье, возможно, даже к лучшему, ведь теперь он может освободиться от нежеланного брака.

Николь никогда не спрашивала его об этом, ни в чем не упрекала, и не только потому, что не знала, как себя вести в роли жены миллиардера. Возможно, не знала, как начать разговор. Годы, проведенные в приюте, не были наполнены теплом и заботой, а Пэгги любила ее, как родная мать, но она принадлежала к поколению практичных ирландок, которые ценили поступки и не считали нужным обсуждать чувства. Николь, как и Рокко, виновата в том, что они не разговаривали друг с другом, поэтому их семейная жизнь быстро подошла к концу.

Прихватив хлопковую сумку, она спустилась на террасу, где тут же попала в поле зрения голубых глаз. Рокко оценивающе взглянул на ее обувь:

– Намного лучше.

– Странно слышать это от мужчины, который настаивал на том, чтобы я расхаживала в туфлях на высоченных каблуках. Что произошло, Рокко? Твои вкусы изменились?

– Ты теперь уже не любовница, Николь, вот что изменилось.

А прошлой ночью она ощущала себя его любовницей. Он прикасался к ней с тем же диким желанием, что и в начале отношений, до того, как они поженились. И это еще один момент, который она не понимала, но не решалась спросить раньше. Теперь терять нечего. Николь смело взглянула ему в глаза.

– Одежда, в которую ты просил меня наряжаться. Из магазина в Сохо.

– Хочешь сказать, что она тебе не нравилась?

– Нет, не хочу. Я надевала ее, потому что она нравилась тебе. Но чем откровеннее и пошлее были наряды, тем больше ты был ими недоволен, хотя они явно тебя заводили. Ты будто пытался превратить меня в женщину, которую ты в итоге смог бы презирать. Так, Рокко?

У него пересохло в горле. А она более проницательна, чем он думал. Или, может, он не потрудился узнать ее до конца. Рокко был в смятении, узнав, что прекрасная уборщица оказалась девственницей, а ему не нужна была наивная простачка. Он хотел любовницу, с которой реализовывал бы откровенные сексуальные фантазии из тех, что нравились его прошлым пассиям. В противном случае пришлось бы признать, что ему просто нравится заниматься любовью с молодой неопытной девушкой. Но это его нервировало, неизвестно, чего бы она от него захотела. Смог бы он ей это дать? А потом она забеременела, и снова его заставили играть несвойственную ему роль. Роль ответственного взрослого.