Книга Люди и собаки - Доминик Гийо

Состав популяции, то есть набор различных характеристик входящих в нее особей, меняется в процессе эволюции при помощи различных механизмов, таких как миграция, географическое расчленение популяции на разные субпопуляции, каждая из которых начинает развиваться самостоятельно, мутации, и, конечно, естественный отбор. Как я уже подчеркивал выше, основой естественного отбора является дифференциация воспроизводства между особями одной популяции, имеющими небольшие отличия по каким-либо параметрам, которые дают их обладателям репродуктивные преимущества. Сама популяция регулярно пополняется новыми признаками, появившимися в результате генетических мутаций и рекомбинаций, прошедших сквозь фильтр естественного отбора.

Этот подход (или «популяционная парадигма») отличается от эссенциалистской парадигмы (называемой также «типологической теорией») — концепции вида в духе Парка Юрского периода, о которой мы говорили выше — по четырем ключевым позициям. Прежде всего, популяционный подход отводит ведущую роль в эволюционном процессе экологическим параметрам, то есть конкретному биологическому и физическому окружению популяции, тогда как при типологическом подходе нет никакой необходимости принимать их в расчет, поскольку эволюция рассматривается как процесс усложнения типов. Кроме того, при популяционном подходе различия между особями одной популяции становятся необходимым условием для естественного отбора, тогда как эссенциалистская парадигма видит В них лишь отклонения от нормального «типа». Третье отличие заключается в том, что в рамках популяционной парадигмы субъектом эволюции становятся группы совершенно конкретных особей, а не абстрактные типы. И наконец, если при типологическом подходе генеалогическое древо, отражающее эволюционный путь любого живого организма, представляет собой дерево с расходящимися ветвями — типами, — которые никогда или же почти никогда не объединяются вновь, то в рамках популяционной парадигмы оно выглядит иначе: это скорее сплошные заросли, образованные густо переплетенными побегами из индивидуальных генеалогических связей.

Популяционная парадигма полностью меняет представления об эволюционном становлении всего живого. Для наглядности вернемся к Парку Юрского периода. Популяционный подход отрицает возможность реконструкции мира динозавров из одной молекулы ДНК. Дело в том, что для создания группы индивидов, которую можно было бы считать биологическим видом, недостаточно лишь вырастить несколько образцов, следуя заложенной в этой молекуле программе: необходимо воссоздать целую популяцию особей, различающихся между собой, а также конкретные экологические условия окружающей среды. При несоблюдении всех этих требований ни в каком Парке Юрского периода динозавры, не важно, одна это особь или группа, не имеющие жизнеспособного потомства, вероятнее всего недоразвитые и дефективные, лишенные возможности развиваться в контакте со своими соплеменниками и, в более общем плане, собственной экологической ниши, жить попросту не смогут. Одним словом, биологический вид не сводится к типу как к некой сущности, заложенной в уникальном генетическом коде: необходимым условием существования и сохранения вида является наличие генетического разнообразия и соответствующей этому виду конкретной экологической ниши. Вот почему существует предел численности, ниже которого вид обречен на вымирание, как, например, по всей видимости, это происходит сейчас с гепардом. Демографическая деградация ведет к потере генетического разнообразия, необходимого для сохранения конкретных популяций, составляющих этот вид.

Именно такому направлению следует современная эволюционная биология. В еще большей степени популяционный подход правомерен, когда речь идет о собаке. Совершенно очевидно, что в случае собаки средства эссенциалистской парадигмы неприменимы, поскольку границы зоологической группы Canis familiaris, и внешние (отделяющие ее от других видов), и внутренние (между различными породами), еще более сложны, расплывчаты и проницаемы, чем у многих других видов.

Между собаками и волками: реальные границы вида Canis familiaris

Внешние границы группы, сформированной собаками, имеют ряд выраженных особенностей. Между собаками и волками нет демаркационной линии настолько четкой и контрастов настолько очевидных, какие можно наблюдать, например, между человеком и шимпанзе. Почему это так?

Прежде всего, по-видимому, у собак нет свойственных только им морфологических признаков, иными словами, черт, характерных для всех собак и отличающих их от группы современных волков. Во многом это объясняется исключительным разнообразием собак, которое само по себе доказывает полную несостоятельность попыток определения типа, характеризующего собак и отличающего их от типов других видов. Среди всех животных, и диких и домашних, собака, несомненно, демонстрирует наибольшую гамму вариаций. Впрочем, может ли это обстоятельство быть случайным для вида наиболее близкого к человеку, который на протяжении всей своей истории отличался исключительной культурной изменчивостью? Касается ли удивительное многообразие собак только их окраса, размера и формы? Между чихуа-хуа, которая весит от 0,5 до 2 кг, и сенбернаром весом более 100 кг разница колоссальная. То же самое можно сказать и о приплюснутой морде боксера в сравнении с длинной мордой борзой и о коротких лапах бассета в сравнении с длинноногим немецким догом. Как можно описать собаку человеку, который никогда ее не видел? Да и возможно ли это вообще? В этом смысле собаку также можно считать уникальным животным в мире живых существ: то, что представляет собой собака, трудно поддается описанию. Только популяционный подход к изучению вида, учитывающий индивидуальные особенности составляющих его представителей, позволит приблизиться к пониманию явления, обозначенного этим словом.

Конечно, любую случайно взятую собаку легко можно отличить от любого случайно же взятого волка. У всех собак по отдельности, включая тех, которые больше других похожи на волков, таких, например, как немецкие овчарки или хаски, есть свойственные им черты, которые отличают их от диких кузенов. Но это вовсе не означает, что существует общий для всех собак набор качеств — иначе говоря, «тип», — имеющийся у собак и отсутствующий у всех волков, и наоборот. Дело в том, что разных собак от волков совсем не обязательно отличают одни и те же качества. На самом деле некоторые морфологические отличия между этими двумя группами животных, такие, например, как висячие уши или стоящий торчком хвост, состоят в отсутствии этих признаков у всех волков и их наличии у некоторой части собак. Иначе говоря, с точки зрения морфологии этих зоологических групп между волками и собаками не существует непреодолимой пропасти.

Что же касается физиологии и поведения, то здесь действительно можно говорить о явных различиях между этими двумя видами, таких, например, как периодичность течки (два раза в год у собак и один — у волчиц) или лояльное отношение к человеку. Но, как мы уже убедились, между этими признаками и ответственными за них генами далеко не всегда есть простые и однозначные связи. Вообще же механизмы эволюции, приведшей к появлению собаки, гораздо сложнее, и генетический разрыв между этими двумя группами не такой значительный, как это могло бы показаться в связи с фенотипическими различиями между ними. Возможность гибридизации между собаками и волками подтверждает их генетическую близость как нельзя лучше.