Книга Тестировщик миров - Владимир Перемолотов

От второй ноги я сумел увернуться – она прошла сквозь кусты, и те хоть бы шелохнулись! Ему-то, гаду, не больно. В его пикселях нервов не прописано. Он даже не умрет, когда я его убью, а только притворится мертвым. Так что ему наплевать, есть там колючки или нет, а мне каково?

Нет уж, пожалуй, с этим мастером мне резона биться нет. Осторожно отступая, я вызвал менюшку, но вот пообщаться с ней не вышло. Не реагировал она более на мои призывы.

Ай да Алексей… Ай да сукин сын! Такой сын, что, пожалуй, покруче Александра Сергеевича! Этот лесничий, если посильнее размахнется, ведь и убить сможет… Что они там, все с ума сошли, эти чертовы программисты?

Чего они добиваются? Если такой уровень болевых ощущений оставить, то какой дурак игру покупать будет? Ну, разве что мазохисты… А где их столько набрать?

Пока я переживал, персонаж не стоял на месте. Почему-то вспомнился Твардовский: «Ах ты вот как? Драться каской? Ну не подлый ли народ!..» Ох, накликал…

Ах ты вот как? Руками? Ног тебе мало?

Я подхватил камень и подставил его под несущийся к моей голове локоть. Вот. Так тебе и надо. Скорчил гримасу-то… Нападавшего немного развернуло, он неосторожно повернулся ко мне затылком, и я, не сдерживая себя, обрушил оружие пролетариата на голову противника.

Череп у персонажа оказался не крепче куриного яйца… Как оттуда брызнуло! Мне в лицо ударил фонтан крови, мозгов и всего того, чему по анатомии полагалось быть в человеческой голове. Только у персонажа все это оказалось под давлением. Шибануло как из канализации. До этого момента я не знал, как пахнут мозги. И дальше бы не знать…

Я был весь во всем этом… И запах крови… От противной слабости задрожали ноги. Вот так игра… Не обманули… Реально новый уровень достоверности. Пережить бы его.

Было противно до дрожи. Колечки… Колечки… Где-то они же тут были… Такие круглые, хорошие, золотистые… Я крутил головой, стараясь разглядеть их, я рвался к ним, как утопающий к земле. Я дергался, дергался, дергался… Все напрасно. Игра не выпускала меня из себя.

Не обращая внимания на персонажей, я уселся в траву, обхватив голову руками. Какое-то время сидел, осмысливая происходящее. А ведь это, похоже, неспроста. Все складывалось один к одному. И из игры не выйти, и бить меня начали по-настоящему.

Глюк? Или все-таки месть?

Если он последователен, то должен убрать и все возможности выбраться из игры… Боюсь даже подумать, что случится со мной, если позволю себя убить… Подпольщики за моей спиной стояли безмолвным забором. Их словно бы тут и не было.

Несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Из-за чего бы это все ни случилось, получалось, что в этом мире я теперь на равных с персонажами. И чтобы вылезти из него, мне придется пройти лабиринт до конца, понимая, что за каждым углом выстроится очередь из желающих осложнить мою жизнь.

Неожиданно мня осенило!

Я ведь могу легко проверить, глюк это или месть, прямо сейчас. Не вставая и не сходя с места! Включаю логику. Если тот болевой порог, что сейчас установлен в игре, останется на своем месте – точно месть. Я коснулся шипов на ветке, нажал… Больно. По-настоящему больно!

Перед глазами встало ухмыляющееся лицо Алексея.

– Ах ты ж… Юный натуралист… Встречу я тебя. Ох встречу…

Ладно. Нечего рассусоливать. В любом случае во всем этом есть один огромный плюс – я тут бессмертный. Минус, правда, также есть – я теперь для них для всех мишень! От этой мысли у меня внутри все захолодело. Вот только что, несколько секунд назад эта жизнь была реально чужой, но ситуация изменилась…

Мне будет больно, если я себя не поберегу, но это уж зависит от моей сноровки, а боль придется перетерпеть.

Только бы свои в спину стрелять не начали… Конечно, умереть я не умру – он же себе не враг, ему еще у нас работать и работать, а вот ощущений наверняка хлебну полной мерой, и мера эта будет поболее той, что я хватанул, когда меня продырявили штыком. Все, что может меня освободить от игры, станет только новой порцией боли. И ничем, кроме нее. И какой боли! Первосортной! Очищенной от сантиментов боли…

Я оглянулся, чувствуя себя затравленным волком…

Как-то неощутимо и незаметно наш путь закончился около каких-то полупромышленных зданий. Длинные корпуса, когда-то новенькие и красивые, к этому времени уже поблекли и превратились в серые тени самих себя. Ну, конечно… Где же еще вершиться таким делам, как покушение на Президента? Только тут. На пролетарских окраинах, где все свои и никто никого не сдаст… Над длинным бараком, заклеенным обрывками рекламных плакатов, читалась посеревшая от времени надпись: «Склад компании «Джерт».

Председатель бойко распоряжался у меня за спиной, а я все почесывал ногу. Болела нога-то… Когда делегаты разбежались по конспиративным квартирам, мы и сами двинулись туда, где нам положено было быть. На базу. На предназначенную для нас явку – в подвал самого большого в городе универсального магазина.

Мы повернули за угол и, совсем немного прошагав, очутились в совершенно другой локации. Тут дома смотрелись побогаче и витрины магазинов соответствовали самым требовательным взглядам. Полсотни шагов и такие перемены? Ну и что? Раз это никого не удивляет, то с какой стати это должно удивлять меня?

Спуск в подвал. Длинный коридор. Череда комнат… Одна из дверей со скрипом отворяется… Почему-то жду засады, но никакой засады нет. Где у них действие-то? Это, похоже, место отдыха… Оглядываюсь, обегая взглядом стены. Что ж… Неплохо… Только вот портреты с полуодетыми девицами зачем? Понятно, что это красиво и правда жизни, но ревнители нравственности точно взвоют и поставят ограничение по возрасту на игру, а это никуда не годится… Надо будет сказать, чтобы убрали… Пусть репродукций каких-нибудь навешают. Пусть даже «Иван Грозный убивает своего сына». Все в тему…

Так… А что у противника? Я трижды хлопнул в ладоши. О! Работает!

* * *

И снова я бесплотный ангел. Подо мной – дремлющий в кресле человек в мундире. На противоположной стене портрет этого же человека. Он написан художником в такой официальной манере, что не приходится сомневаться. Это – Президент. Наша цель.

– Сеньор Ригондо! Сеньор Президент!

Это мне? Да. Это я тут дремлю… Я открываю сомкнутые полудремой веки. В дверях стоит старый лакей, бывший когда-то моим денщиком еще с лейтенантских времен и потому имевший право на некоторую вольность в обращении. На ливрее золотистыми отметками горели нашивки за ранения.

– Что тебе, Цезарь?

Слуга приосанился и, по-военному сдвинув каблуки ботинок, отрапортовал:

– Сеньор генерал! В прихожей ждет делегация штатских. Им назначено.

– Назначено? – удивился я, хотя повода для удивления не имелось никакого. Я и сам отлично помнил, что сегодня мне придется разговаривать со штатскими. Какая-то делегация… Корреспонденты… Очередной реверанс в сторону так называемых избирателей. Неприятно, но необходимо. Мелькнула мысль, что неплохо бы оставить право голоса только у тех, кто отслужил в армии и получил там хорошую прививку от вольнодумства, но отложил ее на время. Не отбросил, но отложил.