Книга Сердце Абриса - Марина Ефиминюк

— То есть, ты артефактор? — Он разглядывал символы на стило.

Несмотря на то, что знахарь до боли сжал мои пальцы, даже костяшки хрустнули, я ответила:

— Да.

— Ни разу не слышал о том, чтобы девушка занималась артефакторикой. Позволь спросить, где ты училась?

Знать бы еще магические школы Абриса, если таковые, вообще, имелись!

— Я самоучка.

Огаст тихо рассмеялся, словно признание его позабавило, даже откинулся на спинку кресла. А я не соврала. Меня-то всю жизнь учили светлой созидательной магии. Темную магию приходилось изучать на ощупь, без наставников. Собирать знания по крупицам в теветских закрытых архивах, куда обычным адептам путь был заказан. И я находилась в самом начале очень длинного пути.

Неожиданно глава клана посерьезнел и пронзил меня таким острым, пугающим взглядом, что сердце споткнулось.

— Ты взломала печать?

По спине побежала противная капля пота.

— Господин Вудс, наказывайте меня! Девушка не имеет отношения к побегу! — выпалил Рой.

— Выведите его! — резко приказал Огаст, и знахаря препроводили на улицу.

Так страшно мне было только единственный раз, когда я оказалась в доме Исаи Гленна один на один с Валентином Озеровым, окончательно свихнувшимся на ненависти к Абрису, и от моих прикосновений рушились стены междумирья.

— Это была ты? — повторил он.

Я промолчала, ведь ответ был очевиден.

— Печать ставил один из лучших артефакторов северной долины, — объявил Огаст.

Последовала долгая пауза. Смотреть во льдистые светлые глаза одного из сильнейших темных ведунов Абриса было невыносимо, но я понимала, что если струшу, то подпишу себе смертный приговор. Оставалось прикрыться нахальством.

— Давайте заключим сделку, господин Вудс, — произнесла я, стараясь не обращать внимания, как вытянулись лица у охранников. — Я создам для вас такую печать, которую не сможет взломать даже лучший артефактор северной долины, а взамен нас с Ройберти оставят в покое. За три года отшельничества он расплатился по всем счетам.

— А если ты не сможешь?

— Приму то наказание, которое вы выберете.

— Даже смерть? — усмехнулся он.

Не знаю, каким образом мне удалось сохранить внешнюю невозмутимость. Бровью не повела.

— Откровенно говоря, я хочу дожить до глубокой старости и планов менять не намерена.

— А ты за словом в карман не полезешь.

Найти бы еще щепотку смелости в том же кармане!

— Такая сделка меня не интересует, — огорошил меня Огаст, заставив по-настоящему растеряться. — Что ты можешь еще предложить?

— А что вы хотите? — моргнула я.

— Не к лицу девице создавать боевые артефакты. Не находишь?

— Магия, боевая или созидательная, все равно остается магией, неважно какую форму она примет, — дернула я плечом. — Любой артефакт требует мастерства.

Огаст помолчал, словно что-то прикидывал.

— В следующем месяце моей крестной дочери исполнится шестнадцать лет, — вымолвил он. — Создай для нее достойный артефакт, и будем считать, что твоя часть сделки выполнена. У тебя три седмицы. Чародействовать будешь в замке. Идет?

— Какой артефакт я должна создать?

— Удиви меня.

Он протянул большую мозолистую ладонь с выжженной незнакомой руной, рубец от нее пересекал даже пальцы. Отказать в рукопожатии хозяину трети северного континента решился бы только самоубийца, а я все еще намеревалась выжить и вернуть воспоминания Кайдену. Огаст крепко сжал мою руку, а потом вдруг произнес:

— Ты прекрасно умеешь блефовать, Лерой Харрис. Кажешься такой самоуверенной, а ладошка-то влажная.

— У меня и спина взмокла, — сухо отозвалась я. — В доме очень жарко.

Нас с Роем ни на секунду не оставляли одних. Весь день, пока шли скромная церемония прощания и погребальный обряд, за спиной стоял кто-нибудь из паладинов. Возможно, Огаст мне и не поверил, иначе бы не заключил сделку с такой высокомерной легкостью, но подстраховаться все-таки решил. а вдруг я умею чертить руну «перемещение»? Наверное, поэтому стило мне тоже не вернули. Они же не догадывались, что светлые маги при желании могли выжигать руны просто пальцем, пусть магия и выходила слабенькая — вдвоем в разлом не улизнешь.

В сумерках мы с Роем прощались. Крепко обнялись. Казалось, что знахарь провожал меня в последний путь, как только что проводил усопшего отца.

— Ты чокнутая, Лерой! — сжимая мои плечи, бранился он. — Замок Вудсов — настоящий гадюшник, а крестница Огаста — избалованная принцесса. Я никогда в жизни себе не прощу, если с тобой что-нибудь случится!

— Со мной ничего не случится, — клятвенно заверила я. — С капризными принцессами мне работать не в новинку. К тому же там Кай. Он защитит меня, хотя бы ради вашей дружбы. Проведи время с семьей и возвращайся домой, а я буду в порядке.

Хотелось бы мне испытывать хотя бы десятую долю той уверенности, которую я демонстрировала. Пока в голове не возникало ни одной трезвой мысли, как создавать артефакт без единой светлой руны. Оставалось надеяться, что из замка Вудсов мне все-таки удаться уйти, а не выехать на повозке ногами вперед.

Кайден

— Ройберти Томсон присутствовал на погребальном обряде? — не поверил своим ушам Кайден, и от новости мигрень усилилась троекратно. Он откинулся в кресле, надавил пальцами на глаза. Проклятье, порошки от головной боли Рой делал гораздо лучше, чем соображал.

— И еще с ним была девчонка, — добавил паладин, вернувшийся в замок, тогда как остальной картеж под предводительством Огаста только въезжал в долину.

— Девчонка? — Наследник выпрямился. В висках стреляло.

— Молоденькая совсем. Сказала, что артефактор, и сама развязала поводок, — отрапортовал мальчишка. — Все уверены, что знахарь нанял черного колдуна.

Как они додумались до побега из-под домашнего ареста?! Кайден выполнил обещание лучшему другу, организовал погребальный обряд, но не ожидал, что на похороны в глухую деревню поедет отец. Когда-то Томсон старший был хорошим паладином и личным охранником Огаста. Однажды даже закрыл собой от арбалетного болта. Только прошлые заслуги не спасли его сына от унизительного судилища, проведенного с единственной целью — успокоить взбешенных родственников погибшей невесты. И о своих долгах Глава клана предпочитал вспоминать только после смерти бывших соратников. Иногда отдавал лично, появляясь на похоронах и произнося над могилой напыщенную речь. Другими словами, эти двое чокнутых… отшельников принеслись точно в пасть зверя!