Книга Возвращение троянцев - Ирина Измайлова

«Нет, это не конец! — подумал он. — Нет, только не поверить, что это конец!»

Он продолжал видеть, он видел, как тянутся к нему ручищи чудовища, чтобы сжать и раздавить, сокрушив кости, переломав хребет. Видел оскал волчьих зубов, радостное сверкание близко сидящих жёлтых глаз. Да, они были жёлтые, а не зелёные. Глаза зверя... Нет, чушь! Зверь не радуется, убивая. Это демон смотрит глазами человека-чудовища, демон, который ненавидит весь мир.

Ахилл резко, будто бы теряя равновесие, качнулся всем телом вперёд. Он падал на Каррика, нарочно приоткрыв рот, чтобы наполнившая его кровавая пена выступила на губах, чтобы ликующий враг это видел. Сам того не сознавая, троянец повторял свой же приём с пауком в пещере горных карликов, когда важно было только одно — заставить противника поверить в победу, которой не было...

Каррик оказался не умнее паука: оскалясь, он ждал с растопыренными пальцами, когда обмякшее тело коснётся их, чтобы растянуть миг торжества.

Пора!

За одну долю мгновения Ахилл весь собрался в комок. Сделав упор на правую ногу, он резко отбросил назад весь корпус и тут же разогнулся, как лук со внезапно лопнувшей тетивой, вложив всю свою силу и весь вес верхней части тела в стремительный удар левой руки — и ощутил, как кулак врезался в грудь врага, точно против сердца, почувствовал, как прогибаются и ломаются мощные рёбра, услышал глухой хрип, внезапно вырвавшийся из горла Каррика. Но герой помнил о живучести лестригона и, не веря в лёгкость победы, ударил второй раз, третий — в то же самое место. Он бил, пока его кулак, расколоченный вдребезги, не провалился, точно в яму, в пробитую грудь врага.

Нечеловеческий вопль рванулся, раскатился кругом, заставив дрогнуть землю. Каррик ревел, вскинув руки с торчащими в стороны длиннющими пальцами, сотрясаясь, корчась, будто пронзённый копьём слон. Из его рта вылетали красные брызги, разом налившиеся кровью глаза вылезли из орбит. Он качнулся туда-сюда, сделал какой-то кривой шаг, то ли вперёд, то ли в сторону, замахал руками, ловя ускользающий воздух, и наконец рухнул лицом вперёд, под ноги победителю.

Глава 8

Рёв Каррика ещё сотрясал воздух, когда от рядов египетского войска отделилась боевая колесница и во всю мощь лошадиной пары рванулась вперёд. За несколько мгновений она домчалась до места поединка. Как раз в тот миг, когда тело Каррика, конвульсивно содрогнувшись, застыло на песке, повозка круто развернулась и встала, загородив победителя от тёмной массы выстроившихся на расстоянии двух стадиев лестригонов.

— Скорее, Ахилл! — крикнула Пентесилея, натягивая вожжи. — Быстро в колесницу, пока они не опомнились!

Для героя её появление не было неожиданным — все они обо всём условились заранее. Гектор не сомневался: в случае победы его брата над Карриком, лестригоны тут же нападут и, конечно, первым попытаются убить троянского богатыря. Ахилл видел, что амазонка успела как раз вовремя: оцепенение, овладевшее толпой лестригонов при виде неожиданной гибели их воина, казалось бы, уже победившего, прошло почти сразу. Ударили барабаны, громовой голос, в котором легко было узнать голос Антифота, отдал какое-то короткое приказание. Тёмные ряды разом пришли в движение, не беспорядочное, а строго направленное: распрямив полукруг в идеально прямую линию, лестригоны двинулись вперёд.

Ликующий крик, взметнувшийся над строем египтян, тотчас умолк, в свою очередь, раздались команды военачальников.

Ахилл левой рукой подхватил с земли свои доспехи, кинул в повозку, потянулся к шлему, но шлем уже подцепила на кончик копья Пентесилея.

— Скорее! — повторила она.

Колесница, вновь развернувшись, сорвалась с места и помчалась прочь, за долю мгновения до того, как несколько копий, пущенных лестригонами, вонзились в песок там, где она только что стояла. Одно из них задело и оцарапало задний борт.

— Далеко кидают, — сквозь зубы произнесла амазонка. — Что с правой рукой, Ахилл?

— Ключица сломана, — ответил герой, силясь побороть накатывающую волной дурноту. — Но могло быть хуже...

Они домчались до египетской линии обороны, которая в это время тоже ожила и тоже перестраивалась с не меньшей быстротой, чем это сделали лестригоны: стоявшие впереди колесницы разворачивались таким образом, чтобы борта повозок и кони преградили дорогу врагам. Лошадей предстояло принести в жертву, но иного выхода не оставалось. Сидевшие в колесницах лучники взяли на прицел первую линию нападавших. Те двигались не бегом, но каким-то особым, очень стремительным шагом, с выставленными вперёд копьями и булавами в левой руке.

— Что с ним? — крикнул Гектор Пентесилее, увидав бледное, с окровавленным ртом лицо брата.

— Ничего страшного! — вместо жены ответил Ахилл и здоровой рукой вырвал из земли своё копьё. — Правая не работает, но драться можно и левой.

— Быстро за костры! — приказал амазонке Гектор, словно не обратив внимания на слова брата. — Помнишь, где можно проехать?

— Между красными кувшинами, — отозвалась женщина. — Я сейчас вернусь, Гектор.

— И я вернусь! — сказал Ахилл, хотя его уже не слышали.

Колесница пронеслась между расступившимися воинами — лучниками, затем шерданами, которые громкими криками и звоном щитов приветствовали победителя Каррика. Они знали, что сейчас начнётся бой, но всё равно не сдерживали ликования: многие, стоя позади колесниц, не видели поединка, им рассказали об увиденном колесничие и лучники. Шерданы торжествовали — легенда о непобедимости лестригонов была ниспровергнута!

В стелющемся по земле дыме множества маленьких костров трудно было различить глиняные сосуды, в которых эти костерки горели, однако два красных кувшина с белым узором выделялись отчётливо: они почти не дымили, и пламя над ними казалось зеленоватым, потому что в горящие щепы и ветки добавили медной стружки. Между кувшинами оставалось расстояние всего в четыре локтя, как раз чуть шире колесницы, но Пентесилея точно направила повозку в этот промежуток.

Повозка подлетела к шатрам, возле которых уже ждали несколько лекарей, старательно разложивших на чистых холстах лекарства и инструменты. Здесь же был привязан конь Пентесилеи, осёдланный, взнузданный, с привешенными к седлу луком и колчаном (секира амазонки висела, как обычно, у пояса, с нею она не расставалась).

— Битва начинается! — воскликнула молодая женщина, выпрыгнув из колесницы и обнимая мужа, который, не показывая слабости, соскочил на землю следом за нею. — Я поеду туда, Ахилл, а тебе нужна помощь.

— Нужна, — согласился герой. — Мне нужен пластырь на рану и кто-нибудь, кто помог бы надеть шлем и нагрудник. С поясом я сам справлюсь. Но ты поезжай, Пентесилея, поезжай! Я не задержусь.

— Ты уверен, что это разумно? — впервые за всё утро её глаза, только что полные лишь ярости и нетерпения, выразили что-то, похожее на страх. — Ты уверен?

— Я уверен, что неразумно меня об этом спрашивать, — сказал он, но не резко, а ласково, и поцеловал её. — Скорей, жена, скорей! Пока я не подоспею, дерись за меня!