Книга Восставшая из пепла - Танит Ли

На другой стороне реки подвалила, смыкая разрыв, остальная засада Дарака.

Внезапно я ощутила тошноту. Зло управляло теперь мной, и я знала это. Животный пронзительный крик вырвался изо рта. Я стиснула коня меж бедер и пришпорила его. Длинный нож я схватила обеими руками, подняв над головой. И снова погрузилась в хаос, и мои руки обрушивались направо-налево, и нож вращался, словно серебряное колесо. Не знаю, скольких я убила, но многих. В голове стоял звон, ярость торжествовала в кроваво-красном триумфе. Я мало что видела из мной содеянного, пока не очутилась в реке и не полетела навзничь с конька, который в свою очередь повалился вперед и пал. Холод, привкус крови и горечь воды вытащили меня из сна-смерти. Я поднялась на ноги, шатаясь и наталкиваясь на камни и тела под замутившейся водой. Вот в этот миг на меня и набросились трое черепастых охранников. Тела коней, казалось, застыли в прыжке. Их копыта гудели, как железные молоты, обрушиваясь на меня. Я боролась отчаянно, но расстановка сил была не в мою пользу. Они налетели словно стая воронья, рассекая крыльями воду. Копыто обожгло мне голову, я снова упала, и крючковатые ножи, сверкая, взвились надо мной.

Рев — и словно ниоткуда Маггур ринулся на них. Мельком я увидела Гилта и маленького Кела, чья стрела вонзилась меж лопаток охранника; тот упал рядом со мной, вывалившись из седла. Но Маггур тоже падал — и две оставшихся гадины схватили меня за руки.

Они подняли меня и потащили через реку, чтобы оглушить о ближайшее дерево, а потом прикончить медленно, с наслаждением, потому что я убила какого-то их друга. Если у них, конечно, бывают друзья или любимые.

Но затем их сотряс удар. Я подняла голову и увидела позади них Дарака. Оба его ножа пронзили спины моих несостоявшихся мучителей. Они рухнули, увлекая меня за собой. Я думала — меня разорвут пополам, но в последнюю секунду хватка ослабла — и я упала в воду вместе с ними.

Дарак склонился надо мной и помог подняться.

— Оба твоих ножа пропали, — сказала я. С его стороны было глупо лишаться ножей, чтобы спасти меня.

— Бой окончен, — ответил он.

Я оглянулась. Это было правдой.

— Маггур, — проговорила я. — Он бросился на них и упал.

Рука Дарака крепко врезала мне по лицу. Я пошатнулась, и он схватил меня за пояс, удерживая на ногах.

— Я тоже бросился на них, сука. Благодари за это меня.

— Благодарю тебя, — сказала я.

Я побрела, ступая меж обломков в реке, мимо него, обратно к берегу.

Тела вытащили из воды и сожгли, а затем привели в порядок фургоны. Я ничего этого не видела. Мы с Келом сидели вместе в тени, под кожаным навесом, там, где лежал Маггур. Из разбойников убили только четверых, но одним из них был Гилт. Напавшие на меня сумели это сделать, когда он налетел на них, и я даже не видела, как они это сделали. Другие раны были малочисленными и несерьезными. Только Маггур лежал, тяжело раненный.

— Был еще четвертый, Имма — он шарахнул Маггура сзади железной палицей. Я пристрелил и его тоже, после.

Я вытерла кровь и промыла глубокий разрез, и череп у меня под пальцами казался целым, но Маггур не приходил в себя, и я чувствовала охватившее его оцепенение, похожее на смерть.

Долгое время мы сидели так, Кел и я. Затем он сказал:

— Имма, разве ты не можешь?..

— Что?

— Говорят, что ты целительница.

Сквозь мой мозг прошел легкий яркий шок.

— Ты думаешь, что я могу спасти Маггура? — тихо спросила я.

— Конечно.

На лице у него не читалось никаких сомнений.

Утром был туман, и пришел Дарак.

Он взглянул на заснувшего Кела и на Маггура, тоже спящего глубоким и здоровым сном.

— Сегодня мы купцы, — уведомил меня он. — Мы поедем дальше до Южной Дороги, само собой, под защитой нашей черепастой охраны. Здесь, говорят, полно разбойников. — Голос его был легким, а лицо холодным.

Внезапно он спросил меня:

— Этот скот — твой любовник?

— Кел?

— Нет. Другой.

— Нет, — ответила я. — Если не считать того, что он немножко влюблен в меня.

Губы Дарака сжались и скривились в улыбке:

— Конечно, богиня.

Он поклонился мне.

Поблизости никого не было и видеть никто не мог. Кел и Маггур спали.

Я ударила Дарака по криво улыбающемуся рту.

— Возьми назад свой удар, — бросила я. — Я ничем не заслужила его от тебя.

У него был такой вид, словно он сейчас убьет меня, но он меня не убил. Я не причинила ему особой боли и видеть случившегося никто не мог, свидетелей не было. В противном случае все сложилось бы иначе.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯПУТЬ ВЕРХОВНОГО ВЛАДЫКИ

Глава 1

Леса исчезли, и исчезла питавшая их река. Перед нами расстилались открытые равнины, а горы вытягивались позади медленным караваном.

Желто-коричневые, как старый пергамент, горбы их всхолмленных спин вдали превращались в лавандово-пурпурные. Одинокое накренившееся деревце с вытянутыми низкими и неподвижными ветвями, каменистое место или отрезок степи у мутного озерца возникали, как случайные фигуры на гладкой игривой доске. Это на самом деле походило на игру — перепрыгивать с одной клетки, наполненной водой, на другую — с безжизненной иссохшей землей.

Двигался по равнине теперь снова купеческий караван, уже под предводительством Дарака, и он был сыном купца из Сигко, одного из северных городков, откуда привезли эти товары. Я сама перебрала все это добро — оружие и доспехи или чистые металлы в больших слитках. Каждый из разбойников забрал по несколько предметов в уплату за бой у брода. Я взяла длинный нож, побольше того, каким орудовала, но весящий, как я знала, не больше, чем мне по силам справиться при небольшой тренировке. Оружие отличной выделки, большой клинок с выжженным и вделанным серебряным леопардом. Рукоять из какого-то белого камня, хорошо отшлифованного, но немного загрубленного на месте захвата так, чтоб оружие крепко держалось в руке. Ножны и перевязь, шедшая поперек груди и спины, свисая под левой рукой, были украшены поверх кожи малиновым бархатом, а пряжка и оковка дырочек — золотые.

Когда я выбрала этот нож, меня никто не остановил и не посмеялся, хотя Маггур все еще лежал в своем укрытии. Несмотря на бесславный конец моего боя, в начале его я причинила немало изощренного вреда противнику — в основном своим боевым кличем, с которым я ринулась прямо в гущу охранников, вращая длинным ножом во все стороны сразу. На самом деле все обстояло не совсем так, но я не обсуждала этого. Им нравилось, что я своим боевым безрассудством не хвастаю.

Но, думаю, никто из них больше не считал меня женщиной. Ибо женщины, которые ехали с ними, использовались как проститутки, и мужчины говорили о них при мне совершению не стесняясь — не ради поддразнивания или похвальбы, а словно забыли про мой пол и ожидали, что следующий анекдот расскажу я.