Книга Рубеж - Анатолий Рыбин

— Ну это вы зря... Это несерьезная постановка вопроса, — сказал Мельников. — За боевую готовность ракетного подразделения все мы в ответе. И все мы хотим, чтобы ракетчики умели не только быстро и точно поражать цели, но и защищать пусковые установки от десантных групп противника. У вас же, Григорий Павлович, прямо замечу, с этим делом явный пробел. Даже выделенный сегодня для защиты подразделения мотострелковый взвод, по существу, бездействовал. И все это, кажется, не встревожило вас?

— Но полковник Жигарев возмутился не этим, товарищ генерал...

— Знаю, чем он возмутился, — сказал Мельников. — Но вы мне все же объясните, какой будет толк от вашего ускоренного метода подготовки ракеты к пуску, если противник в первом же бою без особого труда уничтожит все наши пусковые установки.

Не ожидавший такого оборота, майор настороженно смотрел на комдива.

— Молчите? — спросил Мельников. — А я скажу, Григорий Павлович. Никакого толку от подобных усилий не будет. И вот еще что... — Комдив пристально посмотрел на Жогина. — Давно хочу спросить, не слишком ли обособленно вы работаете над такой сложной проблемой, как подготовка ракеты к пуску? Тут, мне кажется, невпроворот дел всему научно-исследовательскому институту. Как вы сами считаете? Поймите, одного вашего старания мало. Ну чего вы можете добиться в одиночестве?

— Но я не одинок, — упрямо сказал майор. — У меня очень хорошая связь с институтом, товарищ генерал. Вчера получил письмо. Если не возражаете, могу показать.

— Посмотрю непременно.

Жогин вынул из кармана конверт со штампом НИИ и протянул комдиву.

Текст письма был отпечатан на пишущей машинке:

«Уважаемый Григорий Павлович! Ваша мысль о сокращении срока подготовки расчетных данных для пуска ракеты мне очень близка. Я тоже работаю в этой области, но пока ничего нового не нашел. Ваши замечания по прибору наведения заманчивы, но недостаточно обоснованы. А сказать откровеннее, не подкреплены техническими данными. Постарайтесь заново проверить свои выкладки на практических занятиях. Вы имеете такую возможность.

Ученый совет института будет ждать от Вас, Григорий Павлович, новых расчетных обоснований и предложений. Я лично очень рад, что служите Вы в той самой дивизии, где служил и я когда-то, и что командует этой дивизией тот самый человек, который помог на первых порах и мне в рационализаторском деле.

Консультант НИИ

В. Зозуля».

— Постойте, постойте, какой это Зозуля? — не выпуская из рук письма, спросил Мельников. — Неужели тот самый рядовой Степного гарнизона? Помню, помню. Смотрите-ка, научный работник института. Молодец! А когда-то в самом деле над стрелковым приспособлением трудился. И здорово помог нам в огневой подготовке.

Мельников вспомнил, как спасал когда-то солдатские чертежи от наскоков старшины, которому показалось, что в этих самых чертежах таилось зло, подрывающее дисциплину и порядок в роте.

— Интересно! Зозуля, значит? Так вот его и пригласите в помощники. Пусть не только советы дает, но и сам лично включится в это дело. Так и напишите ему: комдив надеется, мол... И все ракетчики наши тоже надеются... Вы слышите, Григорий Павлович?

— Слышу, товарищ генерал, — ответил повеселевший Жогин. Он снова вытянулся, приставил к козырьку ладонь, торопливо спросил: — Разрешите закончить работу в парке? Время!

— Да, конечно, — разрешил Мельников.

Ракетчики, довольные, что трудный учебный день закончился, быстро высыпали на площадку, построились в две шеренги. Всем своим видом старались показать комдиву — нет, они не устали, они готовы хоть сию минуту снова вывести РПУ на боевые позиции и с еще большим тщанием повторить все заново. Память Мельникова выхватила на какое-то мгновение начало войны, тяжелые бои при выходе из вражеского кольца, когда измотанный вконец стрелковый взвод еле держался на ногах после длительного ночного боя. Но стоило ему, тогда еще совсем молодому командиру, спросить: «Так что же будем делать, товарищи, отдыхать или с боем пробиваться дальше?» — все бойцы в один голос ответили: «Пробиваться!» Сейчас перед Мельниковым стояли сыновья тех солдат. Но он был уверен: окажись эти парни там, на тяжких дорогах сорок первого, было бы все так же, как с их отцами.

У Мельникова от этой мысли защемило в груди. Пристально вглядывался он в молодые лица, стараясь не выказать волнения.

— Я рад, товарищи ракетчики, что чувствуете вы себя уверенно, что трудности и неудачи учебного дня не смутили вас. А если и смутили — ненадолго. Настоящие солдаты такими и должны быть. А теперь хочу напомнить, чтобы не забывали вы главного в своем деле: ракеты при вас, а не вы при ракетах. Это очень важно, потому что вы без ракет — солдаты, а ракеты без вас — просто холодный металл.

Глава четвертая

1

Прошла неделя после того, как Авдеев прибыл в Степной гарнизон, а беспокойство и суматошность, связанные с переездом, все еще угнетали. Ему незадолго до этого назначения предложили должность начальника школы молодых прапорщиков. Авдеев пообещал подумать, но ему не хотелось расставаться с оперативно-командной работой в полевых войсках. А вот жена его, Марина, узнав, что школа находится в большом городе, стала настойчиво требовать: «Соглашайся немедленно. Неужели так и будем всю жизнь по медвежьим углам скитаться? Пора и к цивилизации приобщаться».

Марина была натурой поэтической. Еще в школе учителя литературы прочили ей заманчивое будущее. Учась на последнем курсе педагогического института, Марина опубликовала в областном издательстве в маленькой книжице с обещающим названием «Молодые голоса» подборку своих стихотворений. Там же был помещен ее портрет, о котором долго и с восхищением говорили подруги. Начинающую поэтессу похвалили в местной городской газете.

Тогда-то и познакомился с ней Авдеев, приехавший в Новосибирск, чтобы провести свой отпуск у родной тетушки, заведующей библиотекой института. Приглашенный на выпускной студенческий бал, он весь вечер танцевал с околдовавшей его девушкой в белом платье. А потом почти до рассвета гулял с ней по городу. Она шутливо спросила его, в какой это крепости он отсиживался, что до сих пор не похищен никакой доброй феей. Он ответил ей так же шутливо: «А вот, может, вы отважитесь?» И уже не шутя предложил руку и сердце. В конце его отпуска они наскоро справили нешумную свадьбу и вместе уехали в дальний гарнизон, в небольшую его холостяцкую комнату со старой казенной мебелью.

На работу в тот год Марина решила не устраиваться. Да и работы по душе как-то не подвертывалось: поблизости была одна школа, преподавателей в ней хватало. Марина задумала написать новый цикл стихотворений и уже придумала название: «Пути-дороги». Но стихи, как назло, получались вялые, со слабыми, неуклюжими рифмами. Да и мысли в них были не очень ясные. Свежие впечатления об армейской жизни смешивались с воспоминаниями о студенческой дружбе, о бурных литературных пятницах в институте.