Книга Охота на поросёнка - Григорий Шепелев

— Ну а мне он, сука, живой не нужен, если из-за него ещё один дом взлетит! Он ведь так и не понял, что мы здесь делаем. Представляешь?

Речь Мельникова прервал приход в кабинет красивого лейтенанта женского пола. Одарив Мельникова с Агеевым белозубой улыбкой, и поставив на стол тарелку с целой горой пирожков из Макдональдса, он, точнее, она, развязно уцокала.

— Ну, и что ты завёлся? — обиженно обратился Раскатов к Мельникову. — Я ведь тебе сказал — в силу возраста, я не часто смотрю на девок. Но эту, кажется, где-то видел. Дай-ка ещё взгляну! Точно. Она работает у Бориса. Хочешь, я его вызвоню?

— Я хочу только одного — выйти через полчаса. И я это сделаю в любом случае, даже если ничего не узнаю. Но тогда останутся те, кого пришлёт Прохоров.

Полистав записную книжку, Раскатов быстро нажал одиннадцать кнопок на телефоне. Долго слушал гудки. Его небольшая рука, стискивавшая трубку, белела, кровь шла к лицу. Мельников не на шутку перепугался. Он ненавидел Раскатова далеко не так сильно, чтоб желать ему смерти, тем более — до его разговора с Борисом. Наконец, в трубке послышался сонный голос, и подполковник резко заговорил:

— Это я, узнал? Ты можешь сейчас приехать? Я ничего не хочу! Возникли проблемы. Мне наплевать на твои дела! Приезжай немедленно!

— Что вы отмечали с майором? — полюбопытствовал Мельников, когда трубка вернулась на телефон. Раскатов утирал лоб рукавом мундира.

— Окончание отпуска.

— Что так скромненько? Можно было бы организовать банкет в «Праге», да и молебен в Храме Христа Спасителя.

— Отвяжись!

— Куда ездил то? На Мальдивы или на дачу?

Раскатов, не отвечая, достал бутылку, налил себе полстакана и залпом выпил. Взял грушу.

— Можно съесть пирожок? — спросил Мельников.

— Подавись ты им!

— Моя смерть тебя не спасёт. Денис, ты пирожок будешь?

— Спасибо, нет.

— Ну и молодец. Береги фигуру. А мне моя грызущая меня злость разжиреть не даст.

С этими словами Мельников съел один пирожок. Потом — ещё три. Потом вошли двое — сержант и прапорщик, подъезжавшие ночью к Ольге.

— Тут все свои, — сказал им Раскатов. Мельников, не вставая из-за стола, велел им приблизиться и взглянуть на изображение Ольги.

— Ольга, — уверенно заявил сержант.

— Да, — подтвердил прапорщик, — очень чётко нарисовали. Прямо как сфоткали.

— Высоченная? Не худая, но и не толстая?

— Да, высокая. Метр семьдесят девять.

— Фамилию её знаете?

— Да. Ткачёва.

Отчество ни один, ни другой назвать не смогли.

— Она из Бердянска, — вспомнил сержант. — Я её как-то раз задержал за отсутствие регистрации. Очень уж она нарывалась. Прям в драку лезла. Раньше она стояла на Павелецкой, месяца два назад перешла к Борису.

Мельников всё записывал в свой блокнот.

— Когда вы её в последний раз видели?

— Этой ночью, в третьем часу. У МИДа она стояла. Борькины девки всегда там ловят клиентов. В два сорок пять её уж там не было.

— А другие девки были по близости?

— Нет, конечно. Ведь это — Борькина территория. А он больше одной девки не выставляет.

— А к ней при вас кто-нибудь приезжал или подходил?

— Нет. Ливень хлестал, и Москва как вымершая была — ни одной машины, ни одного прохожего. При том Ольгу почти не видно было сквозь воду, только по огоньку мы её заметили.

— Где она живёт?

— А хрен её знает, это у Борьки надо спросить.

— А вы что-нибудь ещё из паспорта вспомнить может. Год рождения, дети, браки, разводы, воинская обязанность, группа крови, судимость, национальность.

Ни прапорщик, ни сержант, ответивший на последние три вопроса, не вспомнили ничего.

— Теперь ваша очередь, господин опричник, — сказал Агееву Мельников.

— У меня к ним вопросов нет.

— Ну, тогда ступайте, друзья, ступайте.

Минуты две Мельников курил, шагая из угла в угол, Раскатов пил и закусывал, а Агеев следил за божьей коровкой, ползавшей по диванчику. Как только она расправила крылышки и взлетела, он произнёс:

— Очень интересно. Метр семьдесят девять!

— Не отказался бы? — спросил Мельников, — с бизнесменом на эту тему поговори. У него, возможно, ещё такие имеются.

Тут как раз бизнесмен и нарисовался. Он был весьма не высок, жирноват, румян, безвкусно одет. Его небольшие глазки из-за врождённой вскинутости бровей казались разгневанно — удивлёнными. Сев на стул, оставленный Мельниковым, он уставился на Раскатова и вскричал:

— Петрович, я не въезжаю — чего за шухер? У меня день по минутам расписан! Тебе это не известно, что ли? Если тебя…

— Ты, Боренька, не ори, — перебил Раскатов, рыгнув, тут, видишь ли, ФСБ заинтересовалась твоим товаром.

— Глянув на визитёров, Боря решил, что Мельников — главный. И обратился к нему.

— Отлично. Я крайне рад. У меня шикарные куклы есть. Уик-энд организовать надо? Организуем. Легко и непринужденно. Высокий уровень гарантирую.

— Гарантируешь? — спросил Мельников.

— А то как же! Я депутатам шлюх поставляю! И никаких нареканий до сих пор не было.

— Борька, Борька! Несчастный ты человек. Как раз депутата твоя шикарная шлюха сегодня ночью зарезала.

Сообщив эту новость, Мельников предъявил удостоверение и уселся на стол. У Бори глаза поблёкли.

— Вы шутите. Вы чего? Ко мне депутаты уже неделю не обращались!

— А он её возле МИДа взял, когда проезжал на служебной тачке. Шофёр — свидетель.

Боря облизал губы. Но он был тёртый калач.

— Да нет! Там Ольга стояла. Я её знаю. Шваль та ещё, клофелинщица, но зарезать — нет! Тем более — депутата! Что она дура что ли? Да кто угодно только не дура! Что ты меня на понты сажаешь? Я ведь не лох, вижу, что вы — ребята крутые! Ни о какой оплате и речи нет! Девах самых лучших дам! И сколько угодно! Клянусь — релакс будет суперский!

— У тебя релакс будет суперский, когда сорок урок в СИЗО любовью с тобой займутся, — взбесился Мельников. — Еще раз без спроса откроешь пасть, — через полчаса там очутишься! Понял, сука?

Но Боря тоже взбесился. Хлопнув ладонью по столу, крикнул:

— Ты скажи прямо, сколько шлюх тебе нужно? Десять, пятнадцать, двадцать?

— Только одну, — решительно вклинился между спорщиками Агеев. Вытащив из кармана Мельникова портрет, он дал его Боре.

— Да, это Ольга, — ошеломлённо промолвил тот.

— Что ты о ней знаешь? — вновь взялся за него Мельников.