Книга Великие путешествия античного мира - Лев Ельницкий

Первое затруднение, с которым приходится сталкиваться при изучении данных о путешествии Питея, заключается в необходимости решения вопроса о его пути к северным берегам Атлантики. Судя по отдельным замечаниям Страбона, ссылающегося на Полибия, Питей в своей книге, написанной, видимо, по образцу периплов, описывал Гадес, иберийское побережье Атлантического океана и берега Бискайского залива.

Строгость, с какой карфагенское правительство оберегало берега Испании и Гибралтарский пролив от посягательств греков и этрусков (что явствует из первого договора Карфагена с Римом, заключенного в последние годы VI века до н. э. и полностью приводимого в «Истории» Полибия), делает маловероятной возможность плавания греческого корабля в атлантических водах в IV веке до н. э. Также нелегко себе представить, чтобы грек мог проделать этот путь на каком-либо карфагенском судне. Однако остается еще возможность для материковых сообщений с Северной Кельтикой по Роне и Луаре, о чем вскользь была уже речь немного раньше.

На возможность подобного пути для массалиотов указывает в своем перипле «Морские побережья» позднеримский географ Руф Фест Авиен. Что же касается путешествия к Гадесу и вдоль испанского побережья, то, во-первых, оно могло быть совершено вне связи с северным плаванием Питея, а с другой стороны, он мог воспользоваться для своих описаний литературными источниками, имея под рукой перипл Гимилькона или сочинения своего соотечественника Эвтимена. Противоречит предположению о плавании Питея по рекам через Кельтику главным образом лишь то, что в его книге, видимо, не содержалось об этом сколько-нибудь подробных упоминаний, а путешествие, им предпринятое, не увеличило ничуть познаний греков о внутренних областях Галлии в доцезареву эпоху.

Но, принимая во внимание, что Полибий со ссылкой на Питея сообщает о торговом городе Корбилоне, расположенном на берегу реки Лигер (Луары), можно думать, что греки проникали к североатлантическому побережью ради приобретения олова и янтаря именно этим путем. На существование такого пути в древнее время намекает известный уже нам позднеримский географ Руф Фест Авиен в своих «Морских побережьях». Однако нужно думать, что если Питей действительно воспользовался этим путем, то в своем описании такой серьезный наблюдатель, каким себе его приходится представлять, должен был бы сообщить о нем какие-либо подробности. Тем не менее вплоть до походов Цезаря античная наука не располагала почти никакими сведениями о внутренних областях Кельтики (современной Франции).

Питей сообщает некоторые данные о северо-западной части Кельтики как об области племени остимиев. Западную оконечность этой области он называл мысом Кабайон. Имя остимиев (которых Страбон называет осисмиями), по-видимому, следует сопоставить с эстримниями других древних авторов, по которым были поименованы Эстримнидские (они же Касситеридские) острова. Для одного из этих островов Питей сообщает имя Уксисама, отождествляемое с современным Уэссаном, до которого, по Питею, от берегов Кельтики необходимо плыть трое суток. Далее Питей сообщает, некоторые сведения о Британии (Англии), придавая этому острову искусственную, треугольную форму.

Следует думать, что Питей побывал на острове Уксисама лично ввиду его интереса к добыче олова, равно как побывал он и в Британии, описание которой, сделанное им впоследствии, легло в основу данных, предложенных Эратосфеном, представлявшим себе Британию в качестве треугольника с обращенной к северо-востоку вершиной, основание которого было параллельно берегу Кельтики и имело протяжение, равное семи с половиной тысячам стадий. Углы основания этого треугольника образуют два мыса — Кантион на востоке и Белерион на западе, у вершины же его располагается мыс Орка, или Оркан, удаленный от мыса Белерион на огромное расстояние, равное двадцати тысячам стадий. Страбон инкриминирует Питею преувеличение размеров Британии, передавая в то же время маловероятное сообщение, основанное, быть может, на искаженном чтении, будто Питей исходил всю Британию пешком (II, 1,1). Трудно сказать, чем вызваны такие ошибки в определении размеров острова, принятых Эратосфеном со слов Питея. Быть может, эти размеры определялись на основании расчетов каботажного плавания с учетом длины всего берегового рельефа. А быть может, Питей и действительно представлял себе остров значительно большим, чем на самом деле, полагаясь на сообщения местных жителей, добытые через переводчиков[40].

По-видимому, Питей сообщал также какие-то сведения о добыче олова у племени бриттов недалеко от мыса Белерион (современный Корнуэлл), в юго-западной части острова, о мирном и трудолюбивом характере туземцев, имевших сношения с заморскими торговцами, которым они продавали металл. Этими сведениями значительно позднее воспользовался греческий историк Диодор Сицилийский[41].

На расстоянии шести дней плавания от мыса Оркан, в северном направлении, Питей помещает остров Туле, который фигурирует во многих более поздних географических описаниях. Этот остров, по представлению Питея, являлся северным пределом Вселенной, так что если плыть от него еще дальше на север, хотя бы на протяжении одного дня, то не будет уже ни воды, ни земли, ни воздуха, а лишь какая-то смесь всех этих трех стихий, которую он именует «морское легкое». Там невозможно передвигаться ни пешком, ни на корабле.

О положении острова Туле и о реальном смысле описанных Питеем удивительных физических явлений, якобы наблюдаемых к северу от этого острова, еще в древности, а также и в Новое время происходило немало споров. Некоторые ученые (начиная со Страбона) склонны были объявить Туле просто выдумкой Питея. Другие же пытались так или иначе согласовать его данные с реальной географией. Ввиду того что Питей представлял себе Туле как обитаемую землю, расположенную где-то у полярного круга, знаменитый полярный исследователь и путешественник Фритьоф Нансен высказал предположение, что Туле — это северо-западная часть Норвегии, примерно у Тронхеймского фиорда.