Книга В объятиях любви - Барбара Картленд

Завершая свой рассказ, она сказала;

— В Малом Медлоке ходили странные.., слухи, но никто там.., не представляет, какие.., порочные вещи здесь.., происходят.

— О чем еще они говорят? — спросил маркиз.

— О том, что происходит в других частях имения, — ответила Аспазия, — но я не хотела бы говорить вам об этом.

Маркиз не настаивал. Он лишь спросил:

— И что же вы собираетесь теперь делать?

— Я хочу отправиться домой… Я хочу уйти отсюда и никогда не возвращаться.., никогда! Никогда!

— Если вы уйдете так скоро, — заметил маркиз, — герцогиня подумает, что вы не исполнили вашу часть договора.

Наступило молчание, и затем Аспазия тихим голосом, вновь полным страха, сказала:

— В-вы полагаете.., если я не останусь здесь с вами.., она заставит дядю Теофила уехать через месяц?

— Скорее всего так, — сказал маркиз.

— Но.., я не могу.., вы не.., понимаете.., я не могу остаться.

Маркиз понял, что лишь ценой огромного усилия воли она не вскочила на ноги, и что она вновь напугана до такой степени, что с отчаянием думает о необходимости выброситься в окно, чтобы спастись от него.

Он не знал, каким образом проник в эти ее мысли.

Может быть, думал он, причина этого — в ее глазах, прозрачных, как чистый ручей, а может быть, он с нею становится более восприимчивым к чувствам, чем обычно, когда имеет дело с другими людьми.

— Я обещаю вам одно, — сказал он. — Я не сделаю ничего, чего вы не пожелаете.

Говоря это, он ощущал, как исчезают страхи Аспазии, подобно утихающим волнам штормового моря, и спустя секунду она спросила:

— Вы говорите.., правду? Вы.., не.., дотронетесь до меня?

— Нет, если только вы не попросите меня сделать это, — сказал маркиз с улыбкой, — и поскольку это очень невероятно, нет смысла говорить об этом более.

— Благодарю вас.., благодарю вас… — сказала в волнении Аспазия.

— А теперь нам надо вместе решить, — сказал маркиз уже серьезным тоном, — как вам убедить герцогиню, что вы исполнили ваше обещание ей и, следовательно, она должна исполнить свое.

— Пожалуйста.., скажите мне как.., сделать это?

— Я думаю, — рассуждал он, — что, поскольку, как вы видели, миссис Филдинг стоит на своем посту снаружи, вам придется оставаться здесь по крайней мере часть ночи. Здесь достаточно места для нас обоих.

— Да.., да.., конечно, — согласилась Аспазия.

— И, я полагаю, на рассвете, — продолжал маркиз, — вы сможете отправиться в свою комнату.

Подумав немного, Аспазия сказала:

— Я не знаю, где находится моя комната. Я переодевалась в какой-то комнате в длинном коридоре в другом конце дома, и я думала, что когда вы.., отправитесь спать и я буду не.., нужна больше вам.., вы пошлете.., слугу, проводить меня.., к себе.

Поскольку Аспазия говорила несколько бессвязно, маркиз сказал:

— Значит, это отпадает, тогда вам лучше утром отправиться домой, нежели снова общаться с миссис Филдинг и герцогиней.

— Я.., я не смогу.., вынести.., встречу с ними, — пылко сказала Аспазия. — Я знаю теперь, что обе они.., грешные, безнравственные женщины, если способны показывать гостям сцену с.., обнаженными людьми.

Маркиз понял, что Аспазию оскорбила обнаженность выступавших. Будучи столь невинной, она и не представляла, что их обнаженность лишь малая частью представляемого ими на сцене.

— Забудьте об этом! — сказал он. — Вам не следовало видеть это, и вам не придется увидеть это вновь. Просто выбросите это из головы.

— Я.., попытаюсь, — робко сказала Аспазия, — и я надеюсь, что смогу также забыть.., герцогиню и.., миссис Филдинг.

— Вы должны забыть обо всем этом, — твердо сказал маркиз. — А теперь мы оба должны как можно лучше выспаться, и я думаю, Аспазия, что мы поступим очень глупо, если не воспользуемся для этого этой очень большой и комфортной кроватью.

Он увидел, как она замерла, и продолжал:

— Я лягу с одной стороны, а вы — с другой, и мы положим подушку между нами. Как только рассветет и вокруг еще никого не будет, я отвезу вас домой. Я полагаю, герцогиня намеревалась отослать вас в своем экипаже, но думаю, что вам лучше не будить ее.

— Я бы не.., вынесла этого, — сказала Аспазия, — она могла бы.., заставить меня сделать.., что-либо еще.., а я хочу лишь одного.., выбраться отсюда.

— Я понимаю, — согласился маркиз, — и я посоветовал бы вам сесть за этот стол и написать ей записку о том, что вы выполнили обещание и сделали все, что я требовал, и поэтому отправляетесь домой.

Он остановился и саркастически добавил:

— И поблагодарите ее за ее обещание оставить приход за вашим дядей.

Аспазия с облегчением вздохнула.

— Это прекрасная мысль, — сказала она. — Можно, я напишу сейчас?

— Да, — ответил маркиз, — и поскольку впереди у нас длинная и не очень уютная ночь, я надеюсь, вы извините меня, если я сниму свой фрак.

— Д-да.., конечно, — ответила Аспазия.

Он знал, однако, что, направляясь к французскому секретеру, она думала не о нем, а о письме, которое ей предстояло написать.

Она не долго сидела за ним, и когда кончила писать и повернулась к маркизу, она увидела, что он загасил огни с одной стороны кровати и лежал, подоткнув под спину подушки.

Он остался в своей белой рубашке и в длинных обтягивающих черных панталонах, однако слегка ослабил галстук и выглядел теперь не столь пугающе, как прежде.

Аспазия стояла, глядя на него.

Затем она увидела, что одна из кружевных подушек с кровати лежала рядом с ним, и за нею было много места для нее, так что для нее не было никакой возможности касаться его.

Она положила письмо на секретер и подошла поближе к кровати, сказав:

— Я подумала.., вы очень добры, сказав, что отвезете меня домой завтра.., но у меня нет здесь никакой.., одежды, кроме этого.., платья, которое на мне.

— Я думаю, что смогу найти вам что-нибудь, чтобы надеть поверх платья, — ответил маркиз, — но поскольку уже поздно, а вы устали, я предлагаю вам попытаться уснуть. Я обещаю, что разбужу вас, как только мы сможем покинуть этот дом.

— Вы уверены.., что не проспите?

— Я был солдатом, Аспазия, и приучил себя просыпаться, когда надо.

Она улыбнулась ему, но он понял, что она смущена, увидев румянец на ее щеках, и поэтому повернулся спиной к середине кровати и закрыл глаза.

— Поспешите, Аспазия! — сказал он грубовато-дружеским тоном, с которым Джерри мог бы обратиться к ней. — Я засыпаю и хочу погасить свет.