Книга Куриный бульон для души. 101 история для мам. О радости, вдохновении и счастье материнства - Марк Виктор Хансен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы немного посидели в тишине. Потом Кайла медленно сказала:
– Знаешь, мама, Мишель на самом деле не видела мою картинку. Она просто смотрела моими глазами.
Я никогда не слышала, чтобы кто-то называл Мишель инвалидом. Она им и не является. У Мишель есть особое зрение, которым могли бы пользоваться все мамы.
Якак сейчас помню вечер накануне того, как все началось. Я сидела за обеденным столом и произносила тост за мою дочь и ее жениха.
Меня окружали семья и друзья, на их улыбающихся лицах плясали отсветы свечей. Мой муж Стив наклонился и поцеловал меня.
Это были последние радостные часы. Потом пришел страх. В ту ночь моя жизнь навсегда изменилась.
Меня уже несколько дней беспокоил дискомфорт в спине. Когда я проснулась среди ночи от ощущения, что кто-то встал мне на грудь, пришло осознание, что сердце меня подвело.
– Отвези меня в больницу, – задыхаясь, сказала я Стиву.
– Все будет хорошо, – снова и снова повторял он.
Ему так страшно, всхлипнула я. Боже мой, а мне-то как.
В больничной приемной я со слезами на глазах вспомнила другую больницу и себя – десятилетнюю девочку, – стоящую у койки отца, с которым случился первый инфаркт.
Мама умерла много лет назад, рожая мою сестру, и у меня не было никого дороже папы. Когда мне было двенадцать, он перенес еще один сердечный приступ – на работе. Я так и не успела попрощаться с ним, и мое горе казалось бесконечным. Теперь в больницу попала я. Пожалуйста, молила я, не дай мне умереть, не попрощавшись с моими детьми. Джеффри всего тринадцать… Джейсону пятнадцать – он становится чудесным юношей, – а Триша выходит замуж! Я нужна ей сейчас.
Стив отправился за детьми, а меня увезли делать ангиограмму, чтобы определить расположение тромба.
– Заблокированы три из четырех крупных артерий, – сказали врачи.
– Но мне всего тридцать девять, – рыдала я.
Доктор объяснил, что больное сердце досталось мне в наследство от отца.
– Требуется шунтирование, – сказал он. – Но ваше сердце в таком состоянии, что любая процедура может…
…убить меня, затряслась я от страха. Но я боялась не смерти. Я боялась причинить моим любимым ту боль, которую испытала в детстве.
Господь уже дал мне больше, чем я просила. И я у знала, как драгоценен может быть каждый момент.
– Я могу не выжить, – сказала я детям, рыдая вместе с ними.
В дни перед операцией Стив навещал меня как можно чаще, стараясь улыбаться. Но я видела страх в его глазах.
Мы со Стивом были женаты всего год.
– Мы так ждали друг друга. Нам еще столько всего нужно сделать, – прошептал он.
Я закивала.
Триша говорила о цветах, которые закажет на свадьбу. Я улыбалась. Джеффри и Джейсон рассказывали о школе.
«Когда ты вернешься домой», – говорили они. Они храбрились. Но нам всем было очень страшно.
Утром перед операцией я смотрела из окна, как солнце встает над озером. По глади воды скользил парусник. Чтобы успокоиться, я попыталась представить, что мирно плыву на нем. Но чем ближе была операция, тем сильнее я ощущала ужас. Целуя Стива и детей в мокрые от слез щеки, я яростно хотела жить.
Господи, молила я перед анестезией, позволь мне увидеть, как вырастут мои дети, и я не потрачу ни минуты впустую…
Когда я очнулась, операция уже закончилась. Я держала Стива за руку и глядела на детей. Как нежно его прикосновение, как прекрасны их улыбки. И теперь у меня есть все время на свете, чтобы наслаждаться ими, думала я.
Но через два дня доктор объяснил мне, что мои артерии могут снова забиться. И сердце может не выдержать еще одной операции.
– Операция выторговала вам лет шесть, – сказал он. – Мне очень жаль.
Я боялась не смерти. Я боялась причинить моим любимым ту боль, которую испытала в детстве.
Шесть лет – это же мгновение ока! У меня перехватило дыхание.
Потом я вспомнила: о шести годах я и молилась. Моему младшему ребенку будет восемнадцать – он станет взрослым. Я проведу больше времени со Стивом. Да, Господь сдержал свою часть обещания. Теперь, поклялась я, пора сдержать свою – и не потратить зря ни минуты.
И я наслаждалась жизнью – пока смотрела, как моя дочь идет к алтарю, пока утешала своих мальчиков, которых бросали девчонки, пока проводила выходные в объятиях Стива, пока пекла торты на дни рождения.
Каждая минута, от утреннего приветствия почтальону до укачивания внуков перед сном, была наполнена особой магией.
Затем, когда приблизилась отметка в шесть лет, появилась боль.
– Мы больше ничего не можем сделать, – сказали врачи, и меня вновь сковал знакомый страх.
Однажды Джеффри положил голову мне на грудь и заплакал. В другой день Триша слезно сказала:
– Мама, ты нужна мне. Моим детям нужна бабушка!
– Я пробуду с вами, сколько смогу, – успокаивала я каждого из них.
С чего я взяла, что теперь моя семья сможет попрощаться со мной? Шесть лет, десять… двадцать! Неужели когда-то этого будет достаточно?
Борись за жизнь, Бев! – кричала я мысленно. И я начала читать книги о диетах и позитивном мышлении. Я буду жить! – поклялась я.
Может быть, это Господь сделал мне подарок. Может быть, дело в моей силе воли. Но прошло два года, и я чувствую себя лучше, чем когда-то могла даже надеяться.
Я продолжаю наслаждаться каждым новым мгновением. И, обнимая Стива по ночам, я благодарю за каждую простую, чудесную, даже нервирующую вещь, которая произошла со мной в этот день.
Я знаю, что однажды наступит день, когда солнце взойдет без меня. И я рыдаю от мысли, что не увижу поклон моей внучки в финале ее первой школьной пьесы или первый бейсбольный матч ее младшего братика. Но Господь уже дал мне больше, чем я просила. И я узнала, как драгоценен может быть каждый момент.
Это и есть храбрость… решительно принимать все, что пошлют тебе небеса.
Я обожаю смотреть, как мой сын Эндрю играет в парке у нашего дома в Балтиморе. Эндрю не такой быстрый и общительный, как его ровесники, но он такой же милый и прекрасный, как они. И я знаю, что он может подарить этому миру не меньше их.
