Книга Флоренция - дочь Дьявола - Иоанна Хмелевская

Я мигом сориентировалась, о чем она говорит, и с энтузиазмом её поддержала. Знакомый пани Ады позволял получить сведения из первых рук. Они меня страшно заинтересовали. Смена общественного строя у нас свелась к тому, что Варшава превратилась в Чикаго. Это был прогресс не только чрезмерный, но и немного не в ту сторону.

В соседнюю ложу ввалились немцы. Их было семь штук, целая экскурсия плюс довесок — переводчица, которая о скачках не имела ни малейшего понятия. Перегнувшись через барьер с цветочками, она пыталась выпытать у пана Собеслава и полковника хоть какие-нибудь сведения. Полковник отвечал с большой охотой, но пану Собеславу было не до разговоров. Он поставил не так, как ему посоветовали, а по собственному усмотрению. Так что все претензии за проигрыш пан Собеслав мог предъявлять только самому себе, от чего ему было не легче.

«Серебряный колокольчик» тоже заткнулся, видимо, крепко проигравшись. Кто-то возле буфета поил её коньячком, так что оттуда доносилось только приглушённое хихиканье. В шуме толпы его ещё можно было вынести. Я снова наклонилась к пани Аде.

— А этот ваш знакомый сегодня пришёл?

— Не знаю, я его пока не видела. Но вы правы, я пройдусь и поищу его.

— Что-то там говорили про Эффенди, — проговорил пан Рысь, присев на подоконник. — Вроде как он надежда тренера. Но они и второго коня сегодня пустили. Бунчука. Глебовский и Войцеховский скачут. Я склонен поставить на Войцеховского, а Кацперский умеет ездить на арабах…

— А вообще-то должна выиграть Треска, — перебила я его. — Я её в паддоке вычислила. Я поставила на четырех лошадей, целое состояние в эту квинту вложила. Но мне и так уже все ставки окупились, так что я не настаиваю на Треске. Если бы не было этих хвостов в кассе, я помчалась бы ставить на Калифа.

— Калиф у меня есть, — мрачно перебил Юрек. — Зато у меня нет этого идиотского Эффенди. Напрасно я его выбросил! А ведь я говорил, что надо приехать посмотреть арабских лошадей! О дебютантах никогда ничего заранее не знаешь!

— Есть описание…

— Никаких описаний я из принципа не читаю, это просто голову нам морочат, и все!

— Я была в паддоке, и у меня выходит Калиф, — сказала Мария, плюхаясь в кресло возле меня. — Я заканчиваю им триплет, и он проходит у меня в квинте, но с него я начинать триплет не стану… Эй, ты почему в мою программку подглядываешь?

— Да мне со своей хлопот хватает. Кроме того, ты что, забыла? Нам же много лет не везёт, когда ты мне диктуешь свои ставки по телефону! Каждый раз что-нибудь приходит не так, как надо. Покажи, что у тебя там дальше.

Мафии, шайки, шантаж и угрозы улетучились из наших мыслей моментально. Мы склонились над программкой. Я уговорила Марию поставить на Бяласа на Амати.

— Добрый день, — вдруг раздался за нашей спиной голос Моники Гонсовской, которая запихивала свою сумку под последнее кресло в ряду. — Я хотела вам похвастаться: я привезла свою лошадь!

Я живо повернулась к ней.

— Здравствуйте! Какую лошадь? Флоренцию?

— Флоренцию. А вы откуда знаете?

— Так её же комиссия осматривала, да ещё и всякие разные люди, так что вести уже широко разошлись. Говорят, что это чудо, а не кобыла. Я её подстерегаю, потому что одного имени достаточно, чтобы я в неё просто влюбилась. Надеюсь, что этим я её не сглазила. Она на самом деле такое совершенство?

— Я её обожаю, — призналась Моника. — Может быть, я немного преувеличиваю в своих оценках, но мне кажется, что это кобыла класса дерби. Очень капризная, это точно, но резвая и выносливая, я на неё очень надеюсь. Она начинает выступать уже в конце мая или в начале июня, в первых рядах, потому что она родилась первого января и все это время в замечательной форме. Она у Агаты на конюшне, а скакать на ней будет исключительно Зигмусь Осика, потому что у этой кобылы свои симпатии и антипатии. Я вам уже давно говорила, что Зигмусь станет жокеем!

— Верно, — согласилась я. — Я сегодня на нем выиграла очень прилично, хотя и по ошибке. До кандидата ему не хватает всего одной победы и очень вероятно, что он сегодня её на свой счёт запишет.

— С ней только одна проблема, — продолжала Моника, явно переполненная только мыслями о своей лошади. — Она упрямо рвётся прыгать. Сперва-то не хотела прыгать ни за что на свете, но потом вдруг пришла к выводу, что ей это очень нравится. Первый же прыжок привёл её в восторг, и мы теперь боимся, что она попробует тут прыгать через ограду. Но в стартовый бокс она входит без колебаний. И Агату Вонгровскую сразу полюбила, а это очень важно. Я бы её привезла ещё в начале недели, но Флоренция мне такой фейерверк устроила, что пришлось брать другой фургон…

Меня это страшно заинтриговало, но именно в этот момент дали старт.

Ясное дело, выиграл Калиф, Эффенди был вторым, выигрыш оказался весьма небольшим, но Мария закончила триплет, я тоже, к тому же квинта моя пока сбывалась. Я решила, что проиграю её в пятой скачке, и заранее на это настроилась, чтобы потом не отчаиваться. За триплет дали больше полумиллиона, Мария обнаглела и помчалась ставить на пятую скачку самостоятельно. Моника высмотрела в паддоке Амати и поставила на него и ещё на трех лошадей, а потом вернулась к рассказу о Флоренции.

— Она напала на конюха из этого фургончика, — призналась Моника со вздохом. — Непонятно почему. Ведь я её знаю, но такого не ожидала и не успела его предупредить. Я сама повела лошадь, и слава Богу. Я-то боялась, что она плохо отреагирует на запах машины, потому что у неё очень капризный нюх… Он подошёл, а она вдруг встала на дыбы и ударила его передними копытами. Заржала, а уж её ржание я знаю не хуже родного языка: она была смертельно оскорблена и полна отвращения. Ей очень хотелось уничтожить, оттолкнуть от себя эту мерзость. Слава Богу, что парень успел отпрыгнуть назад, а я се удержала, так что ничего такого не случилось…

Я не один раз видела, как лошадь атакует человека, поэтому прекрасно представляла себе эту сцену. Меня страшно заинтересовали причины поведения лошади, которые явно были совершенно понятны Монике.

Она снова вздохнула.

— Вам-то я признаюсь, хотя мне и стыдно, да и глупо это как-то, — сказала Моника, понизив голос. Тогда нам в голову не пришло, что мы спасли жизнь Флоренции, перейдя на шёпот. — Она ни в каком виде не переносит мяты. Мне кажется, в детстве в каком-нибудь пучке мяты ей попалось что-то страшное: может, пчела укусила или шмель… И она это навеки запомнила. А этот парень, конюх этот, жрал мятные конфеты, даже до меня запах донёсся. Если Флоренция находит мяту в сене, то фыркает, ржёт и сено не ест… Там я для неё специально косила сено, а тут корм в шариках, может, не почувствует…

Мой восторг от Флоренции решительно возрос. К мятным конфетам я питала аналогичное отвращение, хотя никого ещё не била за них передними копытами. Зато некогда вышла из автобуса на полпути, поскольку за самой моей спиной бабушка с внучком лакомились этим деликатесом.

— Потрясающая кобыла! — сказала я умилённо. — И что?