Книга Дорогой Леонид Ильич - Сергей Семанов

«Сейчас на Малой Земле, да и в других местах, где проходила 18-я армия, убирают все, что связано с именем Л.И. Брежнева. Заодно разрушают и то, что дорого сердцу каждого воина этой армии. Зачем же понадобилось зачеркивать массовые героические подвиги тысяч малоземельцев, отдавших свои жизни за Родину, оставшихся инвалидами? Пошли разговоры, что Новороссийску незаслуженно присвоили звание города-героя, что десант не сыграл никакой роли в Великой Отечественной войне. А ведь это не так. Наш десант держал этот важный клочок земли площадью 30 квадратных километров в течение 225 дней, приковывая к себе значительные силы фашистов, которые в противном случае использовались бы на других участках фронта».

Ветераны героической Малой Земли и славной 18-й армии! Вам незачем стыдиться бывшего начальника вашего политотдела, он честно выполнил свой воинский и партийный долг, как повелела ему судьба. А те «верховные главнокомандующие», что выскочили потом — о тех ничтожествах, стяжателях и предателях мы даже не станем тут упоминать. Сама жизнь воздаст им по заслугам.

Возрождение и восхождение

После окончания войны Брежневу, как и всему его поколению — из числа тех, конечно, кто остался в живых, — сама судьба подарила счастливую карту в виде превосходных жизненных возможностей. Большая половина ровесников Брежнева войну не пережили, многие стали калеками, с младшим поколением мужчин еще хуже — здоровыми их осталось меньшинство. Не забудем и о многих тысячах тех, кто оказался по тем или иным причинам на Западе и остался там (а причины к невозвращению бывали самые разные, о чем теперь хорошо известно). Наконец, в сталинские времена в анкетах имелся неприятный пункт о пребывании «на временно оккупированной территории». Даже несовершеннолетним такого рода факт порой вменялся в недостаток для любой более или менее значительной служебной деятельности или даже обучения в престижных институтах или на факультетах.

Итак, летом победного сорок пятого года молодой, здоровый и деятельный генерал-майор Брежнев был, что называется, нарасхват. Стране позарез нужны были работники — и простые труженики, и руководители всех степеней в равной мере.

18-я армия была расформирована, а 4-й Украинский фронт преобразовался в Прикарпатский военный округ. Брежнева назначили в том же звании начальником политотдела округа. Занимался он на том посту делами прежде всего организационными, все службы только формировались и обустраивались. И проходила обычная политработа в ее суете и рутине: собрания, заседания, протоколы… Однако жизнь тогда протекала бурно. Уже в мае 1946 года Министерство обороны приняло решение объединить Прикарпатский и Львовский округа со штабом во Львове. Вначале Брежнева двинули туда, но армия сокращалась, поэтому он разделил участь многих своих сотоварищей в довольно высоких чинах: в Вооруженных Силах для них вакансий не оставалось, их отзывали для партийной, государственной и всякой иной руководящей работы. Занималось этим ответственным делом Управление кадров ЦК ВКП(б) совместно с Главпуром Вооруженных Сил. Там же решилась и судьба Брежнева.

Он вспоминал о том кратко:

«Шло жаркое лето 1946 года. В тот год партия направила меня в Запорожье. Мне поначалу было поручено ознакомиться со всеми делами области, обратив особое внимание на строительство и сельское хозяйство. ЦК партии выдал мне соответствующий мандат, и я, не теряя времени, выехал в область…

На XI пленуме Запорожского областного комитета КП(б)У, в котором я после предварительного ознакомления со стройками принимал участие… по рекомендации Центрального Комитета ВКП(б) меня избрали первым секретарем Запорожского обкома партии. Это было 30 августа 1946 года».

Время для всей Украины, но особенно для Запорожской области, было исключительно тяжелым, страшная засуха погубила урожай. Разоренная страна не могла оказать заметной помощи, население хлебородной местности голодало. Население области было относительно небольшое, около миллиона человек, в основном селяне, в столице области — менее трехсот тысяч, но промышленность там была сосредоточена очень важная. А работники — преимущественно женщины, немалая часть которых — вдовы.

Брежнев к тому времени был уже достаточно опытным руководителем, чтобы отличить главное звено в своих многочисленных обязанностях. Ясно, что истощенным от недоедания колхозникам нужно помочь, но за промахи в работе тогда не слишком-то ругали, страна и ее народ привыкли к бедствиям. А вот за промышленное развитие — тут спрос был особый. Тем более что в Запорожье часть этой самой промышленности была напрямую связана с оборонкой. А с такими делами в сталинское время не шутили.

Вот на эту сторону дела новый первый секретарь и налегал с особой силой. Осторожный и осмотрительный, он прислушивался к мнению не только высшего начальства — Сталин все-таки далеко и высоко, — но и своего непосредственного, которое находилось в Киеве. Хрущев был крут и скор на расправу, о чем знала вся Украина. Вот почему, выступая с официальной статьей в областной газете «Большевик Запорожья», Брежнев велел своим помощникам вставить следующую предупредительную фразу: «Великая поддержка оказана области со стороны ЦК КП(б) и правительства Советской Украины во главе с верным соратником великого Сталина Никитой Сергеевичем Хрущевым. Повседневную заботу и помощь ощущают трудящиеся в своей работе со стороны ЦК ВКП(б), нашего Советского правительства и лично товарища Сталина».

Как постоянны характеры людей! «Наш Никита Сергеевич» лесть любил всегда, задолго до 13 октября 1946 года, когда эта простоватая и провинциальная даже по киевским меркам почтительная реприза была ему преподнесена. Ясно, что ему О том доложили, и ясно, что это ему пришлось по душе. Но Брежнев был тут не прост: Хрущев Хрущевым, но и Сталина, верховного вождя, он тоже тут своевременно и скромно-почтительно помянул.

Как вскоре выяснилось, и не зря. Три десятка лет спустя, находясь уже не только на вершине, но и на исходе своей неописуемой политической карьеры, Брежнев вдруг вспомнил один незначительный вроде бы, но крайне характерный для описываемой эпохи эпизод. Нет ни малейших сомнений, что то были именно его личные воспоминания, а не старания литзаписчиков, ибо подобное свидетельство может быть только сугубо личным. Или не сохраниться в памяти вовсе. Брежнев ВДРУГ вспомнил весну 1947 года:

«Во время сева, помню, возвращался из Бердянска… заехал в Пологовский район. Беседуя с секретарем райкома Шерстюком, спросил, как идет сев, что с техникой, а он, смотрю, как-то мнется.

— Ты что, Александр Саввич? Говори прямо, что у тебя?

— У меня порядок… Вы радио слышали утром?

— Нет, а что?

— В «Правде», понимаете, в передовой разделали нас. За низкий темп восстановления «Запорожстали». Формулировки очень резкие.

Помолчали.

— Так… — говорю. — Значит, будет звонить Сталин. Надо ехать.

Ночью мне действительно позвонил И.В. Сталин, и разговор был серьезный. То, чего мы успели добиться, что еще недавно считалось успехом, обернулось вдруг едва ли не поражением. Изменились обстоятельства — не у нас в области, а в стране и в мире. Сроки ввода всего комплекса, который должен был производить стальной лист, нам перенесли на ближайшую осень, темпы строительства предписали форсировать. Я уже говорил, что это связано было с «холодной войной».