Книга Сын палача - Вадим Сухачевский

Юрий поднажал плечом, легко выдавил какой-то несерьезный шпингалет — и самого чуть не вывернуло наизнанку. На полу валялись растоптанные шпроты вперемешку с окурками и квашеной капустой, на столе тухли объедки вареной колбасы и залитые пивом ошметки недожеванной рыбы. Надо всем этим роились жирные мухи, довершая картину чьей-то вчерашней трапезы. Форточка была закрыта, оттого в комнате стоял смрад, как от перестоявшейся помойки.

Одна койка была заправлена, на другой поверх голого, пахнущего мочой матраса, свернувшись калачиком, лежала какая-то полуодетая встрепанная личность с опухшей и довольно побитой рожей.

Перво-наперво Васильцев, подзадержав дыхание, распахнул окно, а то дышать было невмочь, затем выплеснул на личность всю воду из стоявшего на тумбочке стакана и, когда та задергалась: «А?.. Что?..» — сказал:

— А то, Николай, что серьезно разговаривать мы с тобой сейчас будем.

Колька приподнял голову, взглянул на него щелочками глаз и произнес одно лишь слово:

— Отзынь… — и потянулся было к бутылке с пивом на самом донышке.

Однако, получив от Васильцева хороший удар ребром ладони по плечу, оставил свою попытку и без обиды довольно заинтересованно спросил:

— Джиу-джитсу?

Вместо ответа Васильцев сунул открытое удостоверение поближе к мутным все еще глазам Шурыгина и повторил весьма сурово:

— Разговаривать сейчас с тобой будем, ты понял, Николай?

Шурыгин находился в таком одеревенелом состоянии, что даже эта грозная книжица с буквами НКВД ожидаемого впечатления на него не произвела.

— Промежду прочим, — отозвался он, — имею полное гражданское право находиться тут до вечера.

— О твоих гражданских правах сейчас-то с тобой и поговорим, — кивнул Васильцев. — Если не ответишь, куда вчера машину угонял, загремишь у меня немедля не по сто шестьдесят второй статье за разбазаривание госимущества, а по самой пятьдесят восьмой бэ: «Пособничество врагу». А что по такой статье бывает дальше — слыхал?

Шурыгин захлопал глазами.

— «Вышка» по ней бывает, — пояснил Васильцев.

Статья, может, и не так испугала Николая, думавшего о чем-то более насущном, но когда Васильцев добавил, что отправит его в КПЗ без опохмелки, язык у Шурыгина мигом развязался.

— А что ж, — промычал он, — этот хмырь машину, что ли, в автопарк не пригнал?

— Так! Давай-ка с начала, — сказал Юрий. — Что за хмырь, зачем ему понадобилась машина?

Колька снова потянулся к бутылке, снова получил по руке и спросил:

— А если скажу — тогда опохмелиться дадите?

— Тогда дам, — пообещал Юрий. — Ну, выкладывай: что еще за хмырь?

— Да шебутной такой, — поглядывая на заветную бутылку, заторопился Шурыгин. — Жену хотел пужнуть. Шутник большой!.. Подымусь, говорит, на подъемнике и буду перед окошком стоять. Жена как увидит — сразу с копыт! Представляешь! Этаж-то двенадцатый, а он себе стоит хоть бы хны!.. Ничего шуточка, а?.. Если из автопарка не попрут, сам как-нибудь своей Верке такое устрою!..

— Дружок твой? — перебил его Васильцев. — Кто такой, быстро выкладывай.

— Да в первый раз его видел, вот ей-ей! — Шурыгин даже сделал попытку перекреститься, да не смог — видно, руку ему Васильцев отбил основательно.

— И что же, — нахмурился Юрий, — ты за просто так чужому человеку казенную машину уступил?

Колька удивился:

— Кто ж это станет — за просто так? За просто так и кошка не мяукает. Он мне четвертной отвалил. И паспорт в залог оставил.

— Так, — насел Васильцев, — давай быстро: фамилия его по паспорту?

Шурыгин почесал пятерней в лохматой голове.

— Гм, фамилия… Звали Лёхой — это точно! Алексей Степаныч… А вот фамилия… Вчера же помнил, а вот сейчас… Что-то военно-морское вроде… Вот если б щас пивка…

В такое чудодейственное свойство пивка Васильцеву не поверилось, и Колькину попытку потянуться к бутылке он снова пресек.

— Адрес ты тоже, конечно, не помнишь? — спросил он.

Однако на этот вопрос Колька Шурыгин почему-то даже обиделся.

— Чего ж не помню? Совсем, что ли, без головы? На Юных Ленинцев он живет. Я сам поблизости там когда-то жил… А дом номер… Да там только один в двенадцать этажей! А номер — нет, не помню… Вот разве если пивка…

Больше мучить его жаждой Васильцев не стал. Колька жадно приник к бутылке, и на лице его расплылось что-то похожее на счастье.

— Вот что, — сказал Юрий, — есть у нас сведения, что этот твой, с военно-морской фамилией, — опасный шпион-вредитель, так что если соврал, ответишь по полной, — и пока Шурыгин хлопал глазами, он, не прощаясь, поскорей выскочил из этого смрада.

Конечно, если тем шутником Лёхой в действительности являлся сын Викентия, то паспорт был наверняка липовый. Тем не менее все следовало проверить до конца.

Вскоре Васильцев приехал на улицу Юных Ленинцев. Двенадцатиэтажный дом здесь действительно был единственный, с винным магазином на первом этаже.

Не зная, как быть дальше, в этот магазин Юрий зачем-то и зашел: в таком месте всегда можно услышать что-нибудь полезное.

После рабочего дня очередь за выпивкой стояла немалая. Васильцев тоже стал в эту очередь и начал прислушиваться к разговорам.

Но чтобы удача настигла так быстро, такого он никак не ожидал!

Какой-то забулдыга сказал другому:

— Слыхал, что Лёшка Кораблев из девяносто шестой квартиры вчера отчубучил? Ему Раиска его пить не дает, так он с ней поквитаться решил!.. После его шуточки бабу прямо в больницу с сердцем увезли.

— А что он?

— А то! Подогнал к дому, понимаешь, машину с подъемником…

Больше Васильцев слушать не стал, вышел на воздух. Все сходилось, даже фамилия (и тут не соврал Колька) была вполне военно-морская: Кораблев.

И означать это могло только одно: Викентий-младший тут был ни при чем, тот ни за что не стал бы светить подлинным паспортом да еще размениваться на подобные шуточки. Значит, этот день был потерян — с утра он, Васильцев, шел по ложному следу.

* * *

Все замки на входной двери были целы, но едва Юрий переступил порог квартиры и был встречен лишь котом Прохором, он сразу понял — беда! Полины нигде не было. Уйти из дому она не могла, не такой она человечек, чтобы решиться на ослушание. Значит…

Собственно, достаточно было прочесть письмо, оставленное на виду, на обеденном столе в гостиной. Конверт лежал поверх какой-то пухлой папки.

Первым делом Юрий распечатал конверт и прочел:

Дорогой Юрий Андреевич.

Можете пока не беспокоиться, Полина Ваша жива и здорова; даю слово заботиться о ее целости и здоровье и впредь.