Книга В разреженном воздухе - Джон Кракауэр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ками не выходил из головы Роба, когда 8 апреля на рассвете они с Майком спешили к базовому лагерю, чтобы попытаться вернуть Тенцинга с Эвереста живым.
ЛОБУЧЕ
8 апреля 1996 года. 4940 метров
Миновав остроконечные ледяные башни Аллеи призраков, мы вошли в заваленную камнями долину, которая лежала в основании огромного амфитеатра…
Здесь [ледопад] круто поворачивал к югу превращаясь в ледник Кхумбу. Мы разбили наш базовый лагерь на высоте 5420 метров, на боковой морене, формирующей внешний край излучины ледника. Громадные валуны придавали этому месту вид нерушимости, но шуршание гальки под ногами нарушало это обманчивое впечатление. Все, что можно было увидеть, почувствовать или услышать — ледопад, морену, лавину, холод, — принадлежало миру, не предназначенному для обитания человека. Ни льющейся воды, ни какой-либо растительности — только распад и разрушение… И этот мир станет нашим домом на несколько ближайших месяцев, пока вершина не будет покорена.
8 апреля, как только стемнело, возле лоджии в Лобуче с треском ожил переносной радиоприемник Энди. Это Роб вышел на связь из базового лагеря, у него были хорошие новости. Команде из тридцати пяти шерпов, собранных из нескольких экспедиций, потребовался целый день, чтобы спустить Тенцинга вниз. Прикрепив его ремнями к алюминиевой стремянке, они как-то умудрились спустить его и волоком протащить по ледопаду, и теперь он отдыхал в базовом лагере после тяжелого испытания. Если погода продержится, на рассвете прилетит вертолет и доставит его в больницу в Катманду. С явным облегчением Роб дал нам указание утром выйти из Лобуче и проследовать в базовый лагерь самостоятельно.
Все клиенты также испытали огромное облегчение от того, что Тенцинг был спасен. Не меньшим облегчением было для нас разрешение покинуть Лобуче. Джон и Лу подхватили какую-то разновидность опасной кишечной инфекции. Хелен, менеджер нашего базового лагеря, страдала от непроходящей мучительной головной боли, вызванной большой высотой. А мой кашель значительно усилился после второй ночи, проведенной в задымленной лоджии.
На третью ночь я решил спастись от пагубного едкого дыма, перебравшись в разбитую снаружи палатку, которую освободили Роб и Майк, ушедшие в базовый лагерь. Энди решил перебраться туда вместе со мной. В два часа ночи я проснулся оттого, что он резко принял сидячее положение и заохал. «Эй, Гарольд, — поинтересовался я из своего спального мешка, — с тобой все в порядке?» — «Честно говоря, не уверен. Похоже, вчерашняя еда просится наружу».
Спустя мгновение Энди спешно принялся открывать застегнутую на молнию дверь, и едва успел высунуть из палатки голову и плечи, как его стошнило. Когда рвота прошла, он пару минут постоял на четвереньках одной половиной на улице, другой в палатке, потом вскочил на ноги, быстро отбежал на несколько метров, спустил штаны, и канонада возвестила о начавшемся приступе диареи. Остаток ночи он провел на холоде, с неистовством освобождаясь от содержимого своего желудочно-кишечного тракта.
Наутро Энди совсем ослаб от обезвоживания организма, и его бил страшный озноб. Хелен предложила ему остаться в Лобуче, пока он не восстановит силы, но Энди отказался. «Ну уж нет! Черта с два я останусь в этой вонючей дыре еще на одну ночь, — заявил он, скривив физиономию. — Я выйду в базовый лагерь сегодня, вместе со всеми. Даже если мне придется ползти».
К 9 утра мы упаковались и тронулись в путь. Вся группа бодро поднималась по тропе, а мы с Хелен шли позади всех, поддерживая Энди, которому приходилось прилагать необычайные усилия, чтобы просто переставлять ноги. Он то и дело останавливался и, опираясь на лыжные палки, минуту-другую стоял, приходя в себя и набираясь сил для следующего рывка.
На протяжении нескольких миль маршрут петлял вверх-вниз по беспорядочным каменным россыпям морены ледника Кхумбу, затем спускался на сам ледник. Во многих местах лед покрывала каменная крошка, крупный гравий и гранитные валуны, но иногда попадались вкрапления чистого льда — полупрозрачного, промерзшего, сверкавшего, словно отшлифованный оникс. Талая вода с шумом стекала по бесчисленным поверхностным и внутренним руслам ледника, и ее нездешнее гармоничное журчание резонировало во всем теле ледника.
К вечеру мы вышли к причудливым рядам свободно стоящих островерхных ледяных башен (самая большая из них — высотой около 30 метров), известных как Аллея призраков. Изваянные интенсивными солнечными лучами и отливающие радиоактивной бирюзой, башни выступали из-за окружавших их валунов, словно зубы гигантской акулы, и уходили вдаль насколько мог видеть глаз. Хелен — она не раз бывала в этих местах — объявила, что мы близки к цели. Через две мили, где ледник делал резкий поворот на восток, мы дотащились до гребня длинного склона, и перед нами раскинулись пестрые купола нейлонового города. Более трех сотен палаток, вмещавших множество альпинистов и шерпов из четырнадцати экспедиций, расположились на посыпанном галькой льду. Нам потребовалось двадцать минут, чтобы найти нашу колонию среди палаток обширного поселка. Когда мы преодолевали последний подъем, нам навстречу вышел Роб, чтобы нас поприветствовать. «Добро пожаловать в базовый лагерь Эвереста», — изрек он, ухмыльнувшись. Измеритель высоты на моих наручных часах показывал 5365 метров.
Временный поселок, который будет служить нам домом в течение шести ближайших недель, располагался в центре естественного амфитеатра, образованного мрачными склонами гор. Откосы над лагерем были задрапированы свисающими полотнищами ледника, на котором зарождались огромные ледовые лавины, с грохотом проносившиеся вниз в любое время дня и ночи. В четверти мили к востоку, в хаосе ледовых осколков сползал по узкому ущелью ледопад Кхумбу, сдавленный между стеной Нупцзе и западным плечом Эвереста. Обращенный на юго-запад, амфитеатр хорошо освещался солнечными лучами; в ясный, безветренный день после полудня было достаточно тепло, чтобы комфортно чувствовать себя на свежем воздухе в одной футболке. Но как только солнце опускалось за коническую вершину Пумори (7165-метровый пик на западе от базового лагеря), температура падала ниже десяти градусов мороза. Когда я возвращался ночью в свою палатку, ледник скрипел и потрескивал, исполняя такие мадригалы, что невозможно было забыть, что я лежу на движущейся ледяной реке.
Поразительный контраст с окружающей нас дикой природой составляла масса удобств, созданных в лагере фирмы «Консультанты по приключениям». Этот лагерь стал домом для четырнадцати гостей с Запада (шерпы называли нас либо «членами», либо «сагибами») и для четырнадцати шерпов. Наша брезентовая палатка-столовая была оборудована огромным каменным столом, стереосистемой, библиотекой и электрическим освещением, которое обеспечивали солнечные батареи; примыкающая палатка связи вмещала спутниковый телефон и факс. Импровизированный душ был устроен из резинового шланга и ведра с теплой водой, которую грела обслуга на кухне. Свежий хлеб и овощи доставляли раз в несколько дней на спинах яков. Соблюдая давнюю традицию, поддерживаемую в экспедициях с колониальных времен, Чхонгба и его помощник Тенди каждое утро обходили палатки клиентов, подавая нам в спальники кружки дымящегося чая, приготовленного шерпами.
