Книга Любовь и честь - Рэндалл Уоллес

— Ладно, может, американец и маловат для меня. Ну а ты, Горлов? Ты, пожалуй, должен быть как раз по размеру! — она так зашлась смехом, что повалилась прямо на него.

— Уймите эту маленькую дрянь, — попросила Мицкая.

Я похолодел, вспомнив, как во время крымской компании в таверне Горлов одним ударом сломал нос служанке, пытавшейся украсть его кошелек. Но та служанка была такая же крупная, как и Горлов, а что же останется от этой?

Но в этот момент Шарлотта протянула руку и дернула карлицу за ленты к себе, и та оказалась у нее на коленях. Укачивая ее как куклу, Шарлотта приговаривала:

— Что ты, моя глупышка, конечно же, ты красива, только вот прическу надо поправить, — с этими словами она надвинула парик на нос Зепше, и тут же три пары женских рук принялись посыпать Зепшу пудрой, брызгать на нее духами, мазать ее румянами и прочими женскими штучками для приманивания мужчин.

Зепша притворно сопротивлялась и визжала к удовольствию всех женщин. В этой веселой возне не принимали участия только молчаливая служанка у печи и Никановская. Последняя пристально смотрела на нас. Ее прямой нос и полные губы были чуть грубоваты, но в обрамлении густых волос казались чувственными и пикантными.

Мы тоже посматривали на нее, давая понять, что несколько устали от такого пристального внимания. Наконец она заговорила. Голос у нее был тихий, но такой глубокий, что легко перекрыл веселый шум.

— Вы, господа, как я понимаю, опытные путешественники, учитывая все войны, в которых вы участвовали, и ваше путешествие в Россию… из Парижа, не так ли?

Анна Шеттфилд перестала щекотать Зепшу, и остальные тоже прекратили терзать карлицу в ожидании моего ответа.

— Из Парижа мы ехали вдвоем, — подтвердил я. — А до этого я был в Лондоне. И, разумеется, из Америки я приплыл на корабле, но из-за морской болезни мне трудно назвать это путешествием.

Никановская слегка улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными.

— А в Париже вы встретились случайно или договорились заранее?

Поскольку она смотрела на Горлова, то ответил он:

— Конечно же, случайно. После кампании против турок делать было нечего, и мы предприняли это грандиозное путешествие. Я знал, что Светлячку понадобится нянька, куда ж он без меня? К тому же деньги кончились, и мы решили попытать счастья в русской армии. Светлячок достал деньги, я приложил к ним свой опыт, и вот мы здесь.

Я впервые слышал, чтобы Горлов был столь красноречивым.

— Но вы ведь не просто знакомые, — настаивала она, — вы ведь боевые товарищи, которые служили в одном полку?

Откуда она столько знала о нас? Мне стало не по себе, зато Горлова было не остановить.

— В одном полку, мадам? Да мы не то что в одном полку, мы в одной палатке жили! Я сразу взял его под свое крыло, когда увидел, как он безумен в бою. Солдат меньше подвергается опасности, если окружает себя самыми сумасшедшими товарищами, которых только может найти. Господь бережет безумцев.

Но княжна, видимо, устала от таких разговоров.

— Давай-ка попьем твоего особого чая, Светлана, — предложила она, и Никановская открыла шкафчик у печи, где оказался самовар, каким-то образом подсоединенный к печной трубе. Я украдкой бросил взгляд на мисс Шеттфилд, и она, почувствовав это, тоже быстро посмотрела на меня, но тут же опустила глаза.

— Чаю, господа? — спросила Никановская.

— Благодарю, не сейчас, — отказался я. — Нам скоро ехать верхом.

— Тогда, может, бренди? Я взяла его специально для вас.

Было еще слишком рано, и я снова отказался, зато Горлов лихо опрокинул чашку бренди.

Я постучал в переднюю стенку, и сани остановились. Кучер открыл нам дверцу, в которую ворвался ледяной ветер, и дамы поспешили снова закутаться в меха.

Снаружи трещал лютый мороз, а от порывистого колючего ветра слезились глаза. Город остался далеко позади. Сани ехали быстрее, чем мне казалось.

Кучер подвел нас к лошадям, привязанным к саням. Они выглядели бодрыми и свежими.

— Мне надо отойти, — сообщил Горлов. — Зов природы.

— Я с тобой.

Мы побрели сквозь сугробы к густым кустам у дороги.

— Вот это холодина, — признал Горлов, когда мы остановились и оросили снег. — В Крыму был случай, когда целый полк отморозил себе причиндалы, когда справлял малую нужду.

— И это ты называешь морозом? Помню деньки в Виргинии, когда плевок падал уже ледышкой.

— Скажешь тоже. Сравнил ваши морозы и наши. Да в России в иные зимние ночи и не отольешь, как следует. Струя замерзает.

Мы побрели назад, где лакей уже заканчивал седлать лошадей.

— Ты знаешь эту Никановскую? — спросил я.

— Лично знаком не был, но знаю, кто она, — ответил Горлов. — Она — знахарь. Смешивает всякие чаи, травы и специи для лечения сильных мира сего.

— Вы что здесь, не верите в медицину?

— Почему же? Верим. Но медицина хороша, когда надо что-то отрезать, скажем, руку или ногу, раздробленную в бою, а ты сам знаешь, как редко царям и царицам что-то отрезают. Поверь мне, хороший знахарь вылечит больную ногу куда лучше, чем любой хирург. И дело не в суеверии. Самые лучшие из знахарей вполне образованные люди.

Горлов сплюнул, прислушался — не зазвенит ли ледышка, и добавил:

— Но я слышал о ней не из-за ее знахарского искусства. Она любовница какого-то иностранца, вот только не могу припомнить его имя.

— Откуда ты знаешь?

— В Санкт-Петербурге можно узнать о многом, если понимаешь по-русски. Я слышал разговоры на балу и даже в «Белом гусе». Когда у нас шепчутся по-русски, то говорят либо о Боге, либо об адюльтере. Я видел Никановскую на балу, когда танцевал с одной пышногрудой особой. Особа была от меня без ума, — а ты знаешь, что они все от меня без ума, — и поэтому сказала пару ласковых слов, когда заметила, что я смотрю на Никановскую. Ты обращал внимание на то, что одна женщина обязательно обольет грязью другую, если ей покажется, что этим она умалит достоинства соперницы? Неужели не обращал?

Горлов, прищурясь, взглянул на солнце.

— Однако пора двигаться дальше. Пойдем.

— Подожди. Ты знаешь, что такое прувер?

— Никогда не слышал. А к чему это относится?

— Не знаю.

— А где слышал?

— Неважно, потом расскажу. Это не срочно, пойдем.

Кучер уже оседлал лошадей и ожидал нас. Но едва я взялся за поводья, как Горлов остановил меня.

— Погоди. Нет смысла мерзнуть на морозе обоим сразу. Давай первый час верхом поеду я, а потом ты меня сменишь.

— Если что-то случится, лучше нам обоим быть в седлах.