Книга Кровавый гимн - Энн Райс

Мона снова задрожала. События развивались слишком стремительно для нее. Может быть, и для меня тоже. А где же призрак? Рассказать ей о призраке? Нет. Я почувствовал облегчение оттого, что она больше не могла читать мои мысли.

– У нас нет своей веры, – сказал я Моне, обращаясь в то же время и к Квинну. – Бог терпит нас, но какое это имеет значение?

Мона горько улыбнулась.

– А у кого сейчас есть вера? – спросила она.

– У многих. У вашего отца Кевина, кажется, есть, – ответил я.

– Он верит только в Христа, – возразила Мона. – А это нечто другое.

– По мне, так это просто здорово, – откликнулся я.

– О, перестань, он не смог бы обратить тебя, даже имея в своем распоряжении целый век.

Меня охватили мучительные воспоминания. О Мемнохе-дьяволе. О беседах с Богом Воплощенным. О сомнениях и подозрениях, что я всего лишь пешка в какой-то хитроумной игре душ. О том, как я бежал из ада, заполненного мириадами взывающих о прощении, в холодный, заснеженный Нью-Йорк, как поставил материальное, чувственное и цельное превыше иллюзий. Действительно ли я не верил тому, что видел собственными глазами? Или просто счел все это невыносимым?

Я не мог ответить на этот вопрос. Я хотел быть святым! Мне было страшно. Я ощущал пустоту. Какова была природа ребенка-монстра, рожденного Моной? Я не хотел это знать. Нет, хотел.

А потом я встретился с ней взглядом. И вспомнил о Квинне. Вот тогда в полумраке спальни на меня снизошло озарение.

– Вообще-то, и у нас есть свои легенды, – сказал я. – У нас была богиня. Но сейчас не время для подобных разговоров. Вам не обязательно верить во все то, что я видел. Я должен наделить вас проницательностью и дальновидностью. Ибо это сильнее и важнее любых иллюзий. Именно благодаря этому такие могущественные существа, как мы, могут существовать, не причиняя вреда тем, кто добродетелен.

– Убей творящего зло, – с невинным видом произнесла Мона.

– Аминь, – сказал я. – Убей творящего зло. И тогда мир действительно станет нашим. Мир, которым ты хотела владеть, когда была несносным ребенком, когда грезила наяву, целыми днями блуждая по улицам Нового Орлеана, словно девица легкого поведения. О, я знаю тебя, маленькая девочка из школы при монастыре Святого Сердца, соблазнившая всех своих кузенов, жующая все без разбора, не отрываясь от компьютера. Да, я видел это. Как и твоих спившихся родителей, благополучно оставивших тебя в покое, – их имена уже вписаны в Книгу Смерти. Все это слишком рано разбило твое сердце.

– Ух ты! – Мона усмехнулась. – Не думала, что вампиры способны произнести столько слов на одном дыхании. Все точно. А не ты ли только что запретил мне оглядываться назад? Что, нравится отдавать приказания?

– Во время совершения обряда мы, как и положено, проникли в души друг друга и узнали все тайны, – сказал я. – Хотелось бы мне и сейчас узнать, что у тебя на уме. Ты меня озадачила. В своих мечтах я забываю обо всем, в том числе и о том, что те, кого я провел через Обряд Тьмы, в конце концов, как правило, покидают меня – из презрения или по иным причинам.

– Я не хочу уходить от тебя, – сказала Мона. Ее рыжеватые брови снова сошлись на переносице, на гладкой коже появились и тут же исчезли четкие морщинки. – Меня мучает жажда, – продолжала она. – Так и должно быть? Я вижу кровь. Чувствую ее запах. Я хочу ее.

Я вздохнул, ибо готов был поделиться с ней своей кровью, но сознавал, что не должен это делать. Ей следовало сохранить аппетит для охоты. Меня вдруг охватило вожделение.

Даже Квинн при всей его юношеской похоти смертного перенес перевоплощение Моны лучше, чем я. Так что мне следовало взять себя в руки.

Я поднялся с устланной цветами кровати и прошелся по комнате, чтобы прийти в себя. Терпеливый Квинн настолько доверял мне, что держал свою ревность под контролем, только в синих глазах сверкали искры.

Мона поворошила рукой цветы на кровати и снова начала бормотать стихи.

Я взял ее за руку, потянул к себе и поставил на пол. Она стряхнула лепестки цветов с волос – цветущая, сияющая девственница, созревшая для принесения в жертву, – мировая мечта. Я старался не смотреть на нее. Мона со вздохом оглядела разбросанную по полу одежду.

Квинн быстро наклонился и поспешно собрал вещи, ловко обходя Мону, словно боялся случайно ее коснуться.

Мона посмотрела на меня. Как я и ожидал, никаких следов произошедшего не осталось, все синяки от уколов исчезли. Но должен признаться (только вам), что перед обрядом я все же испытывал некоторые сомнения, ведь она была такая слабая и измученная, такая истощенная. Однако все клеточки ее тела оставались живыми и ждали обновления. Кровь проникла в них и возродила.

– Когда… – полушепотом заговорила Мона, губы ее чуть подрагивали. – Как ты думаешь, когда я смогу увидеться с Роуан? Понимаешь, я не хочу обманывать их и прикидываться мертвой, не хочу просто взять и исчезнуть. Я… Мне нужно многое выяснить, задать им кучу вопросов. Ты же знаешь, моя дочь… Ушла. Мы не смогли ее найти. Но может быть, теперь – Мона осмотрелась, останавливая взгляд на самых обычных предметах: на столбике кровати, на кромке бархатного полога, на ковре. Она поджала пальцы босых ног. – Может быть, теперь…

– Ты не обязана умирать, – сказал я. – Разве Квинн не прямое тому доказательство? Он уже год живет здесь, на ферме Блэквуд. Тебе пока еще многое непонятно. Позже, вечером, сможешь позвонить Роуан. Скажешь ей, что с тобой все в порядке, что сиделка уже здесь…

– Да, наверное… – неуверенно откликнулась Мона.

– Она милая и добрая женщина, из тех, кого мне не составляет труда обмануть в два счета, что я и сделал, на кухне ее будут кормить курицей по-креольски с рисом. Ты ослепляешь меня, красавица. Оденься.

– Слушаюсь, босс, – прошептала Мона в ответ.

Улыбка мелькнула на ее лице, но я видел, что мозг ее напряженно работает. Секунду назад она смотрела на цветы так, будто они могли наброситься на нее, а в следующую отрешенно задумалась о своем.

– А как быть с людьми, которые остаются в доме? – спросила она. – Они все видели, в каком состоянии я приехала. Я знаю, как тогда выглядела. Скажем им, что свершилось чудо?

Я расхохотался.

– Квинн, у тебя в шкафу найдется плащ?

– Можно подыскать что-нибудь и посимпатичнее, – отозвался он.

– Отлично. И ты, конечно, сможешь проводить ее вниз? Я уже сказал Клему, что мы собираемся в Новый Орлеан.

– Будет сделано, босс, – снова сказала Мона, слабо улыбнувшись. – А что мы собираемся там делать, в Новом Орлеане?

– Охотиться, – ответил я. – Охотиться и пить кровь тех, кто творит зло. Чтобы отыскать их, ты будешь использовать свой телепатический дар. Шаг за шагом я проведу тебя по пути убийства. И все время буду рядом.

Мона кивнула.

– У меня внутри все горит от жажды, – призналась она, а потом вдруг широко распахнула глаза – ее язык коснулся маленьких острых клыков – и удивленно прошептала: – О Боже!