Книга Мартин Воитель - Брайан Джейкс

— Это еще что такое?!

Внезапно Феллдо подняла в воздух громадная лапа, и он увидел перед собой суровые глаза большой старой барсучихи. Она яростно рыкнула на него:

— А ну-ка закрой рот и убери зубки с глаз долой, не то я покажу свои — а они у меня подлиннее будут!

Пустив в ход свободную лапу, барсучиха несколькими затрещинами расшвыряла борющихся в разные стороны. Заметив Брома, она подхватила его второй лапой и подняла высоко в воздух:

— Веди себя прилично, маленький негодник! Как вас обоих зовут и что это вы вздумали шататься по ночам вокруг нашего лагеря?

Феллдо соскреб лапой с макушки приставший к шерсти кусок пирога, попробовал и одобрительно кивнул:

— Хм-м, кулебяка с грибами.

Заяц поднял остальную часть пирога с земли, обтер и стал есть, говоря с набитым ртом:

— Ежели тебе, старина, шамать захотелось, так нужно было постучать о повозку да попросить этак вежливенько, понятно? А не подкрадываться, как вору.

Повисший между небом и землей Бром негодующе замахал лапами:

— Мы не воры, мы просто увидели ваш костер, услышали песню и подошли посмотреть. Кстати, меня зовут Бром, я единственный сын Уррана Во, а это Феллдо, мы только что из Маршанка. Привет вам всем!

Барсучиха осторожно опустила их на землю, а заяц изящно расшаркался:

— Рад познакомиться. Позвольте мне представить остальных. Мы бродячие комедианты из труппы «Шиповник». Я Баллау де Квинсвольд, актер-трагик и драматург. Мою мощную подругу зовут Дубрябина. Она тягловая сила нашей повозки, машинист сцены и первый баритон. Эти две юные белочки — Трефоль и Селандина, субретки, сопрано и акробатки. Крот Баклер — наш герой-любовник, комик и жонглер. Юные мышки Гоучи и Кастерн — канатоходки, хористки и поварихи для всей труппы. Ну вот и все, друзья мои. Не желаете ли с нами отужинать?

Бром оттянул свой обвисший пояс:

— Еще как желаем! Мой хребет как раз толкует желудку о том, что неплохо бы, мол, отужинать. Они, понимаете, прилипают друг к другу, когда я голоден.

Заяц восхищенно кивнул, его длинные уши закачались взад-вперед.

— Неплохо сказано. Лопни, но держи фасон, так ведь?

В палатке было уютно и тепло. Феллдо и Брому дали полотенца, чтобы вытереть мокрую шерсть, и усадили у костра есть из устричных раковин морковную похлебку с сельдереем. Дубрябина принесла два кафтана, такие же как те, что были на остальных комедиантах, — ало-золотые с зеленой каймой и черным поясом:

— Вот, одевайтесь, хотя, когда будет время, у твоего кафтана, Феллдо, мне придется немножко выпустить швы. Для белки ты просто богатырь.

Селандина погладила пышный хвост Феллдо:

— Хм-м-м, согласна!

Феллдо кашлянул и схватил протянутую ему Баклером горячую кулебяку с грибами. Брому добродушный крот передал солидных размеров кусок ватрушки:

— А это тебе, малыш. С медом… это самое… и черникой. Ты, похоже, сладкое любишь, а?

Мышонок откусил кусок и закатил глаза:

— А как же! Сладкое, понимаете, полезно для голоса.

Гоучи опустила яблоко и морковку, от которых она откусывала по очереди.

— Неужели? А ты много поешь, Бром?

Вместо ответа Бром пустил своим пронзительным тенором бесконечную трель:

— Тра-ла-ла-ла-ла-ла-лаааа! Еще бы! Попробуй перепой меня, Гоучи!

Баллау схватил губную гармошку:

— Отлично, малыш. Знаешь песенку-загадку «Боббл-боббл»?

Бром подмигнул:

— Играй, а я спою.

Баллау сыграл вступление, и Бром запел; Дубрябина вторила ему приятным баритоном. Мелодия была такая веселая и так легко запоминалась, что все, включая Феллдо, стали хлопать в такт:

Боббл-боббл, ай-яй-яй!

Где расту я, угадай!

Над землей невысоко,

И достать меня легко.

Боббл-боббл, ой-ёй-ёй!

Между небом и землей.

Я и круглый, и резной,

Я зеленый, золотой,

А еще перед зимой

Улетаю я домой.

Боббл-боббл, ой-ёй-ёй!

Догадайся, кто такой!

Последовала овация, и все бросились хлопать Брома по спине, так что она у него даже заболела.

— Великолепно!

— Отличный у тебя, это самое… голос, Бром!

— Молодец. Нам бы в труппу такого тенора! Феллдо почесал в затылке:

— А что это?

Бром откусил от его пирога.

— Что — это?

— Ну, то, о чем говорилось в загадке: зеленый, золотой, растет между небом и землей, а перед зимой улетает. Что это?

Баллау кивнул в сторону Брома:

— Это пускай ответит тот, кто пел, старина. Бром подмигнул Феллдо:

— Что же это может быть, как не лист? Дубрябина присела между двумя друзьями:

— Ну а теперь расскажите о себе. Откуда вы родом и как сюда попали?

За стенами палатки над угрюмым Северо-восточным морем завывал ветер. Дождь перестал, и сквозь разрывы в несущихся по ночному небу тучах засиял месяц, то бросая на берег серебристые отсветы, то вновь скрываясь в черноте. Феллдо с Бромом сидели в палатке у огня, ели, пили и рассказывали о себе своим новым друзьям — бродячим комедиантам из труппы «Шиповник».

11

Когда ливень затих, лапы Мартина наконец-то коснулись твердой земли. Он встал по горло в воде и растолкал задремавших Розу и Грумма:

— Земля! Мы спасены!

Окоченевшие от холода, трое друзей выбрались на песчаный берег, за которым чернел высокий скалистый обрыв. Мокрые и голодные, не в силах унять дрожь в лапах, они сели на песок, стуча зубами.

Затуманенными от осевшей на ресницах морской соли глазами Грумм уставился на скалы:

— Интересно, а что там наверху?

Мартин с трудом поднялся, потирая лапы:

— Надеюсь, там найдется какая-нибудь пещерка, где бы мы смогли переночевать. Может, посидите здесь, отдохнете, а я схожу посмотрю?

Пошатываясь, Роза и Грумм поднялись на лапы.

— Не нравится мне тут. Мы с Груммом пойдем с тобой.

— Бр-р, уж больно тут, это самое… погано!

От дождя черные скалы намокли и стали скользкими. Первым поднимался Мартин, Роза замыкала строй. Грумма они поставили в середину, потому что он был неважным скалолазом. Это восхождение на мокрый обрыв длилось, казалось, целую вечность, прежде чем им удалось перевести дух на узком карнизе.