Книга Воин под Андреевским флагом - Павел Войнович

В свободное время занимались разными охотами, имели хороших борзых собак… итак, день в поле, другой с ружьем за дичью или ловили рыбу неводом, удили наметом и острогою. На последние два средства потребна ловкость и искусство, а так как Севастополь издавна не был никем обитаем, то заливы его зделались убежищем рыбам и плавающим птицам, которых мы нашли в невероятном множестве.

Ко всему этому адмирал наш очень любил давать празднества и беспрестанно веселиться, что была также страсть его. В каждое воскресенье и торжественные дни у него обед, а ввечеру бал. Ни свадьба, ни крестины и даже похороны без присутствия его не обходились, везде он бывал, а потом у него все обедают и танцуют всегда почти до рассвета».

В июне 1785 года назначенный младшим флагманом Марко Войнович выходил во главе эскадры – корабль «Слава Екатерины» и 6 фрегатов – в четырехнедельное плавание для «экзерции» от Севастополя до Кафы (Феодосии), «а оттуда к противной стороне на вид мыса Хаджибея».

Новый, 1786 год всем обществом дружно и весело встречали у контр-адмирала, а 1 января у Марко Ивановича. Но 10-го числа произошло печальное событие: контр-адмирал Фома Фомич Мекензи неожиданно умер. (Недостаток средств, настоятельные требования жизни и службы, для удовлетворения которых Фома Фомич не жалел не только сил, но и отчасти своей репутации, не останавливаясь перед формальными упущениями для достижения лучших результатов, дали повод к обвинениям контр-адмирала в неправильном расходовании казенных сумм; все это преждевременно подорвало его здоровье.) Хоронили контр-адмирала, героя Чесмы и Патраса, «с большой церемонией и пальбой пушечной».

Новым командиром эскадры и Севастопольского порта стал капитан 1-го ранга Марко Иванович Войнович.

В порту было много работы по снаряжению кораблей и содержанию их в надлежащем порядке. Деревянная обшивка кораблей сильно портилась червями, и ее пытались защитить специальным составом. Судя по рапорту Войновича, результаты испытания защитного покрытия показались обнадеживающими: «…где массою мазан, весьма обшивка тверда и червоядия против прежде бывшего в некоторых местах на обшивке прибавления не было, и масса на оной держится весьма крепко».

Черноморское адмиралтейское правление на основании рапорта Войновича приняло определение: покрывать защитным составом все строящиеся на верфи Херсона суда корабельной эскадры при очередном килевании.

Севастопольские гости

В конце марта в Севастополе появилась первая иностранная путешественница – Элизабет Кравен, бывшая жена английского адмирала. Очаровательная 36-летняя миледи Кравен еще в начале года прибыла в Петербург, где была удостоена аудиенции Екатерины II и внимания князя Потемкина. Подозревая, что эта леди отнюдь не безобидная путешественница, императрица и Потемкин с умыслом позволили Кравен по ее горячему желанию отправиться в Крым, распорядившись повсюду оказывать гостье радушный прием. При этом письма леди аккуратнейшим образом вскрывались, копировались и запечатывались опять (впрочем, так поступали с письмами всех иностранцев). В Севастополе англичанку встретили со всей предупредительностью, а командующий Войнович должен был способствовать ее дальнейшему следованию в Константинополь. Кравен составила подробное описание своего путешествия, по моде того времени в виде писем, из него мы приведем лишь пару мест:

«Уважаемый принц!

Я очень хочу, чтобы Вы попытались представить себе эту местность. Гавань там совсем не похожа на те, которые я видела до сих пор, потому, что со всех сторон ее окружает удивительный берег. Пристань для военных кораблей спрятана за двумя такими высокими скалами, что даже самый большой корабль российского флота «Слава Екатерины», который находится здесь на якорной стоянке, не виден. Это потому, что скалы выше флюгера на самой высокой мачте корабля. В том месте так глубоко, что корабельные якоря едва достигают дна. Флот здесь в полной безопасности от врага, поскольку в гавани много заливчиков для стоянок кораблей. Двух батарей достаточно для защиты входа в гавань и затопления судов врага, если бы те осмелились зайти сюда.

Командующий этим флотом граф Войнович имеет в Инкермане небольшое поместье. Раньше там был большой город, от которого остались только выдолбленные в скалах пещеры (34)…

Позавчера ездили на прогулку по прекрасной долине, которую называют Байдары. После того как я часть пути по горам проехала в карете, граф Войнович сказал мне, что до цели еще двадцать пять верст, и предложил пересесть на казачьих коней, которые были с нами. Но я не предполагала такую возможность и не взяла своего английского седла. Я сказала графу, что не могу сидеть в седле по-мужски, особенно если речь идет о казацком седле, поэтому мы были вынуждены вернуться в Севастополь.

Вчера мы опять поехали к Байдарской долине. В том месте, где накануне мы оставляли свои кареты, я приказала оседлать своим английским седлом большого казацкого коня. Проехав по прекрасным горам двенадцать миль, мы увидели с правой стороны маленькую прекрасную долину. Пересекши ее и густой лес, мы достигли Байдарской долины. Она расположена в таком месте, где трудолюбивые люди могут наслаждаться всеми прелестями жизни. На полянах долины можно выпасать стада крупного рогатого скота, а на склонах гор – отары овец. Из долины кажется, что горы слева не такие высокие и не так усыпаны валунами, как те, что виднелись вдали. Эти возвышенности продолжают линию гор, которые начинаются возле Судака. Никто не поверит, что во время прогулки по долине, расположенной неподалеку от моря, на разбросанных везде каменных глыбах можно увидеть дикий виноград, гранатовые деревья и разные кусты. Мы со спутниками взошли на пригорок посредине долины и присели на землю, наслаждаясь прекрасными пейзажами».

Пробыв в Севастополе две недели, леди Кравен отправилась в Константинополь. Граф Войнович проводил ее из гавани на своем катере, чем заслужил лестный отзыв и пожелание «оказать в скором времени на море свою храбрость». В одно время с леди город посетил и француз Шарль-Жильбер Ромм, будущий знаменитый якобинец, тоже оставивший дневник, где отметил: «Граф Войнович сопровождал нас в своей шлюпке в поездке к развалинам древнего Херсонеса. Этот город был расположен на самой западной точке порта, при выходе из него в море. Развалины этого знаменитого поселения были столько раз перерыты г-ном Мекензи в поисках античных монет и каменных плит, из которых строят новый город, что путешественник находит там лишь груды камня».

В апреле – мае Войнович с эскадрой выходил в практическое плавание, но лето суда провели в бухте, так как их команды занимались строительством новой базы.

В сентябре флот понес первую серьезную утрату – при переходе из Херсона в Севастополь, новый 66-пушечный корабль «Александр» из-за навигационной ошибки налетел на камни у мыса Тарханкут. Команда спаслась почти вся, но корабль был разбит волнами. Командира «Александра» приговорили к ссылке на галеры; впоследствии, однако ж, он был прощен императрицей.

Уже под самый Новый год в Севастополь вместе с Потемкиным заехал весьма необычный гость – Себастьян-Франсиско де Миранда, возглавивший борьбу за независимость Венесуэлы от испанцев. Путешественники, как пишет сам венесуэлец, «обедать направились в барак, где живет начальник гарнизона, капитан первого ранга граф Войнович – уроженец Боки Которской, принадлежащей Венеции». Вскоре после этого визита Марко Иванович перебрался жить в небольшой одноэтажный дом адмирала Мекензи.