Книга Зов наслаждений - Морин Чайлд

– Вы это серьезно? – Как правило, Джой была склонна к монологам.

– Вы сегодня разговорчивый. Потому я и задала не риторический вопрос, а тот, который требует ответа.

– Да. Я начинаю новую работу.

– Еще один стол?

– Нет.

– Вы разговорчивы сегодня, но отнюдь не болтливы.

– Мужчинам не пристало болтать.

– Ну, некоторых просто не остановить, – возразила Джой. – Если это не стол, то что тогда?

– Я пока еще не решил.

– Знаете, у вас прекрасная работа. – Она отпила вина. – Но я предпочитаю работать по плану. Мне нужно знать, какие сайты обновить в понедельник, какие информационные бюллетени разослать во вторник и так далее.

– А я не люблю работать по расписанию.

– Ну если у вас нет пока конкретного проекта, вы могли бы мне помочь с сертификатом от Санты.

– Что вы имеете в виду? – осторожно спросил он.

– Вы могли бы расписать сертификат по краям, – сказала Джой, а затем тихо добавила: – Вы ведь раньше рисовали.

От этих слов у Сэма все внутри заледенело, несмотря на тепло от камина.

– Это в прошлом.

Она кивнула:

– Я видела ваши работы в Интернете. Они прекрасны.

Сэм сделал большой глоток вина, но ком в горле никуда не делся. Стало быть, она видела его картины в Интернете. Интересно, а остальное тоже видела? Газетные статьи об автокатастрофе, унесшей жизни его жены и сына? Фотографии с похорон? Его драку с журналистами в попытке заставить их прекратить фотографировать и задавать неуместные вопросы? Господи, как же он ненавидит эту публичную тягу к смакованию чужого горя!

– Это было давно, – сухо ответил он.

– Почти шесть лет назад.

Он свирепо уставился на Джой:

– Я без вас знаю. Что вы здесь вынюхиваете? Копаете под меня? Бесполезно. Миру все обо мне давно известно.

– Я просто пытаюсь разговаривать с вами и ничего не вынюхиваю.

– С меня достаточно на сегодня разговоров, – сказал он, поднимаясь из кресла.

– Меня это совсем не удивляет, – откликнулась Джой.

– Что это значит? – Неужели он и правда думал, что общение с ней – хорошая идея? Он взглянул в ее синие глаза и заметил в них раздражение. Почему она злится, черт побери? Это ведь не ее жизнь рассматривали под микроскопом.

– Это значит, я знала, что вы не захотите об этом говорить.

– Тем не менее вы затронули эту тему. Вступили в сговор с репортером на предмет эксклюзива о моей частной жизни? Разве мало статей они обо мне намарали? Или вы сами затеяли книгу о жизни отшельника и собираете информацию из первых рук?

Глаза Джой метали гром и молнии.

– Неужели вы думаете, что я способна предать и продать друга?

– А мы уже, оказывается, друзья? – огрызнулся он.

– Мы вполне могли бы ими стать, если бы вы не видели в каждом человеке потенциального врага.

– Я уже неоднократно повторял, что не за дружбой сюда приехал, – напомнил он. Ему было трудно дышать.

– Да, вы это ясно дали мне понять, – согласилась Джой, вздохнув. Он увидел, что она неожиданно сменила гнев на милость. – Послушайте, я упомянула о вашем прошлом художника исключительно потому, что глупо было бы притворяться, будто я не знаю, кем вы были.

Он потер рукой грудь, пытаясь унять терзающую его сердце боль.

– Хорошо. Не надо притворяться, просто не обращайте на меня внимания.

– И что в этом хорошего? – поставив на стол бокал, Джой поднялась из кресла. – Простите меня, но…

– Я не нуждаюсь в вашем сочувствии, – прервал он ее.

Этот дом стал его прибежищем. Он похоронил свое прошлое там, в восточной части страны, и бежал сюда от воспоминаний, терзавших его в старом доме, где он жил с семьей. Он бежал и от родителей, не в силах вынести их ежедневного участия и сочувствия. Приехав в горы, он распростился с собой прежним. С тем человеком, который был поглощен созданием красоты, но не замечавшим красоты собственной жизни, пока ее не лишился.

– И тем не менее я вам очень сочувствую, – мягко сказала Джой, дотронувшись до его руки.

От ее прикосновения по всему телу Сэма прокатилась горячая волна возбуждения, словно огненная лава вулкана. Он давно не испытывал ничего подобного.

Отшатнувшись от девушки, он произнес обжигающе ледяным тоном:

– Какую бы цель вы ни преследовали, знайте, что мне не нужна ни другая женщина, ни ребенок, ни еще одна потеря в жизни.

Она не спускала с него взгляда. Синие озера ее глаз, полные сочувствия и раздражения одновременно, грозили целиком поглотить его.

– Все теряют, Сэм, – спокойно сказала она. – Дома, работу, любимых. Вы не можете защититься от боли потери. Главное, как вы с ней намерены справиться.

Он презрительно усмехнулся. Она понятия не имеет, через что ему пришлось пройти.

– И вам не нравится, как я справляюсь, да?

– Потерю не пережить, если все время от нее прятаться.

Сэм глубоко вздохнул, посмотрел на нее и натянуто произнес:

– Не вам об этом судить.

Джой склонила голову набок, и золотистые локоны упали ей на щеку.

– Вы считаете, что только вы один можете испытывать боль?

Нет, конечно. Он не настолько наивен. Но его боль так глубоко в него въелась, что он стал абсолютно глух к чужим страданиям.

– Давайте сменим тему, с меня довольно, – сказал Сэм.

– Ну уж нет. – Синие глаза уставились на него потемневшим от гнева взглядом. – Думаете, я не испытала потерь? Мои родители умерли, когда мне было восемь лет. Я выросла в приемных семьях, которые менялись как перчатки, потому что я была уже слишком большой и не такой хорошенькой, чтобы меня удочерили.

– Черт возьми, Джой, – начал он, заметив в ее глазах выражение боли, слишком хорошо ему знакомой. Он почувствовал себя ублюдком потому, что своим поведением вынудил Джой говорить о прошлом.

– Будучи приемным ребенком, я ни в одной семье не чувствовала себя дома. Я всегда была аутсайдером. Нигде не приходилась ко двору. У меня не было друзей, но я все же сумела их завести.

– Рад за вас.

– Я еще не закончила. Все, чего я добилась в жизни, я сделала сама. Я хотела иметь семью, понимаете?

Он хотел что-то сказать, но Джой жестом его остановила. Сэм понял, что она намеренно рассказывает о своем прошлом, чтобы объяснить настоящее.

– Я встретила отца Холли, когда создавала сайт для его компании. Я влюбилась. Мне казалось, что он отвечает взаимностью и что наша любовь навсегда, но все закончилось, как только я сказала, что беременна.