Книга Королева в ожидании - Виктория Холт

Совсем неплохо для начала. Каролина поняла, что София человек, который говорит то, что думает. Видимо, София Шарлотта объяснила матери, как много значит для нее Каролина, и та заранее была готова принять девушку.

Нервозность Каролины улетучилась, и она чувствовала себя в присутствии старой дамы так же естественно, как и при Софии Шарлотте, и под одобрительные взгляды своей богини она нашла путь к доброму расположению ее матери.

Развлечения в Люценбурге привели в восторг герцогиню, и она неизменно участвовала в продолжавшихся дискуссиях. Ее порадовала встреча со старым другом, Готфридом Лейбницем, и она с удовлетворением убедилась, что он при дворе дочери прекрасно устроен.

Большое удовольствие старой даме доставляли прогулки с Каролиной по садам Люценбурга. И девушка не сомневалась, что София, побуждая ее к беседам, хочет понять, такая ли она на самом деле, как писала матери София Шарлотта. Каролина поймала себя на том, что играет роль юного философа, страстно ищущего истину, и решила, что, продолжая вести себя таким образом, найдет лучший подход к старой даме.

«Нет ли в этом фальши?» – спросила она себя. Не научили ли ее уроки Лейбница никогда не терять контроль над собой и, словно стоя за сценой, смотреть на собственное исполнение роли? Не лучше ли перестать наблюдать за собой, вести себя естественно и говорить первое, что пришло на ум? Так было бы честнее. Но, конечно, гораздо легче делать или говорить глупости. Ведь бывает, что одно слово или незначительный поступок могут изменить всю жизнь.

Иногда ей казалось, что невозможно понять, правильно или неправильно ты живешь. Порой она позволяла себе поверить, что жизнь навсегда останется такой, как теперь. Она компаньонка, служанка, преданная дочь особы, которую любила и всегда будет любить больше всех на свете. Но здравый смысл подсказывал ей, что нынешняя жизнь не может продолжаться вечно. София Шарлотта и сама не допустит этого. Она захочет видеть ее женой, матерью милых детей, хозяйкой собственного дома. У Каролины было только две возможности не расставаться с Софией Шарлоттой, пока смерть не разлучит их. Никогда не выходить замуж. Или выйти замуж за сына маркграфини Бранденбургской.

Мысль о втором варианте заставила ее вздрогнуть.

Фридрих Вильгельм вернулся домой из Ганновера, не став ни на йоту лучше. Он слонялся по дворцу с напыщенным видом и грубил всем встречным. Ни придворные, ни слуги не рисковали дать ему отпор, опасаясь мести – он уже давно предупредил всех, что рано или поздно станет их хозяином и ничего не забудет.

Воспоминания Каролины обратились к далеким дням в Саксонии.

«Никогда! – пообещала она себе. – Никогда не выйду замуж. Я останусь здесь с любимой Софией Шарлоттой до конца своих дней».

Фридрих Вильгельм явно не улучшил в Ганновере своих манер, чего, правда, никто и не ожидал. И к тому же еще воспылал злобной ненавистью к своему кузену Георгу Августу. Встретив Каролину в саду, он, как обычно, начал дразнить ее.

– Мадам Каролина, ты стала выше за то время, что меня здесь не было, – сказал он.

– Полагаю, ты тоже вырос, но я не заметила.

Злые огоньки засверкали у него в глазах, и она удивилась тому, как быстро он приходит в ярость.

– Так заметь сейчас! – приказал он.

– Меня это не интересует.

– Я приказываю!

– У тебя такое высокое положение, что ты можешь приказывать мне?

– Принц-наследник имеет право приказывать всем, зависящим от него.

Каролина засмеялась. Он схватил ее за плечо; нижняя губа у него безобразно отвисла, и на мгновение ей показалось, что он сейчас ее ударит.

– Несомненно, – проговорила Каролина, – но принцу-наследнику не подобает делать ошибку и приказывать тем, кто не зависит от него.

– Ах, ты… сирота без гроша в кармане…

– Я здесь по желанию правителей Бранденбурга, которые, позволь напомнить тебе, имеют власть приказывать принцу-наследнику.

– А ты отважная для особы, у которой ничего нет за душой, – внезапно рассмеялся он.

– Разве можно сказать, что у человека ничего нет, если у него есть отвага?

– Хватит, Каролина. Ты стала умной, но прибереги свой ум для старого Лейбница и всех прочих. На мне его не испытывай.

– Да, это было бы напрасной тратой времени.

– Ты боишься, что сейчас я тебя поцелую, – он приблизил губы к лицу Каролины. – Бедная Каролина, ее еще никто никогда не целовал. По правде говоря, тебе пора бы это испытать, ведь ты уже довольно старая. Ты жаждешь знаний. Так почему же отказываешься от этого?

Каролина оттолкнула его.

– Не зазнавайся, – крикнул он. – Кузина София Доротея в десять раз красивее тебя. Когда она будет рядом, я и не взгляну в твою сторону.

Она очень встревожилась, в особенности потому, что браки часто устраиваются без согласия обеих сторон.

* * *

Ничем так не наслаждалась старая герцогиня, как беседами наедине с дочерью. Она восхищалась Софией Шарлоттой больше, чем кем бы то ни было, и любила ее нежнее, чем других своих детей. София Шарлотта была не только красивой и талантливой, она была мудрой.

Герцогиня София не представляла, что она сама могла бы лучше устроить свою собственную жизнь. Она не любила Эрнеста Августа, когда выходила за него замуж, и, несомненно, предпочла бы герцога Целле, с которым была до этого обручена. (По иронии судьбы ее несчастная невестка, София Доротея, сейчас томившаяся в тюрьме Олдена, была дочерью герцога Целле). Но София приняла Эрнеста Августа, а ее происхождение и достоинство давали ей определенную власть. От нее лишь требовалось позволять мужу иметь любовниц и жить, как нравится. И она никогда не протестовала и не выражала неудовольствия. За это муж гарантировал ей положение достойное курфюрстины и принцессы королевской крови, и она могла решать по своей воле те вопросы, которые не противоречили его желаниям. Это было своего рода соглашение, и только исключительно мудрая женщина сумела бы никогда не нарушать его. Герцогиня София сумела.

София Шарлотта обладала одним даром, которым природа обделила ее мать, – красотой. И старая герцогиня первой бы подтвердила, что это очень ценный дар. Софии Шарлотте не приходилось смиряться с мужем, предпочитавшим других женщин. Она отстаивала свои жизненные принципы с такой же твердостью, как и мать, но с большим очарованием и достоинством.

Старой даме доставляло огромное удовольствие видеть дочь в этом великолепном дворце, и она искренне гордилась Софией Шарлоттой.

– Что вы думаете о моей Каролине? Скажите откровенно, – спросила маркграфиня у матери.

– Я нахожу ее приятным созданием и готова полюбить ее за то, что ее присутствие сделало тебя счастливой.

– Никто не доставил мне столько радости, как эта девочка. Я привезла ее сюда, считая это своим долгом. Конечно, она мне понравилась с первого взгляда, но я никогда не думала, что найду в ней дочь, о которой мечтала всю жизнь.