Книга Кот, который гуляет со мной - Татьяна Веденская

– Ну позвонила бы! – воздела она руки. – Значит, Кренделёк мой так и не нашелся? Чума на оба ваших дома, куда он мог деться?

– Хочешь, прямо при тебе позвоню? Может быть, он от тебя скрывается, пытается защитить свое сердце от такой ядрёной атаки? – Я услышала, как Панночка за моей спиной прыснула от смеха. Мы с Машей, не сговариваясь, повернули головы к ней – синхронно изображая испепеление.

– Эльза Германовна, что-то смешное? – спросила я холодно. – Мы бы тоже посмеялись, знаете ли, если бы все не было так грустно.

– Чего вам-то грустить? – удивилась Панночка, опыляя свой лохматый цветок из розовой бутылочки с распылителем. Вот как получается, что живые существа, пусть и размножающиеся вегетативно, живут только в бухгалтерии и в психотерапевтически комфортном кабинете Апреля? А у нас на двадцать шестом только кактусы. Хотя… опять же технически кактусы тоже живые. Только агрессивные и недружелюбные, как и все мы, айтишники.

– А чего веселиться? – развела я руками.

– Ничего себе. Сидите, ничего не делаете, в карты играете, по конторе слоняетесь, а я вам зарплату начисляю, пенсию насчитываю, налоги.

– Правда? – невольно оживилась я. – И зарплата будет? Красота! Хоть этого у нас не отняли. Знаешь, я никогда не думала, что не работать будет так трудно. Чтобы приходить на работу вовремя, нужно мужество и героизм. Чтобы приходить вовремя на работу, на которой ты не должна работать, нужно быть философом-детерминистом. Нужно знать, что это предопределено, что это судьба, что нет никаких шансов не пойти на работу. И все равно трудно.

– Да я бы только так и работала, – фыркнула Панночка и тряхнула волосами так, что на секунду мне показалось, что ее крабики ожили и поползли по ее вискам.

– Наверное, Машка, твой Крендель где-то невидимо старается – добрый ангел отдела. Вот только как дать ему знать, что происходит с Сашкой Гусевым?

– Ага, как же! Будет он стараться! – процедила Панночка, яду в голосе – на пяток змей. – Идеализируете вы вашего Кренделева, девушки, говорю я вам. Еще наплачетесь.

– А что случилось с Сашкой Гусевым? – спросила Маша, проигнорировав нападки на ее потенциального любимого. Я тоже и не подумала отвечать Панночке. Наконец-то Маша собрала внимание в кучку, чтобы заняться тем, ради чего я к ней пришла. Посоветоваться. Сказать, что я все делаю правильно. Чаю предложить с конфетами.

Мне нужно было, чтобы кто-то сказал мне, что делать с этой дурацкой ситуацией. И еще – так, до кучи – что делать с моим идальго, забывшим, как пользоваться телефоном. Я не могла решиться сделать хоть что-то с первым вопросом. На деле я даже не дошла обратно до двадцать шестого этажа, чтобы не встретиться ненароком с Сашкой. Я бы просто не справилась, застыла бы и пялилась на него, как на смертельно больное животное, которое еще бегает и веселится на лугу, а я-то знаю, что все очень плохо. Я бы таращилась и плакала. Напугала бы всех.

– А с Апрелем, значит, ты хочешь, чтобы я удержала тебя от звонка.

– Примерно, – кивнула я.

– А с Сашкой – чтобы помогла сказать ему правду? – уточнила подруга, чтобы я потом, под протокол, не соврала бы и ничего не перепутала. Я снова кивнула.

– Ну так вот, моя дорогая подруга. Я думаю, тебе нужно позвонить… Апрелю, а Гусеву ничего не стоит говорить, – сказала Машуля и откатилась от стола на своем кресле с колесиками. Панночка тоже заинтересовалась, бросила печатать что-то и повернулась к нам.

– Э, я к тебе не за тем приходила! Ты что? Ты меня огорчаешь, Маша, а меня нельзя огорчать, я и так живу в мире, где все всегда плохо, ты знаешь. Я пессимист, я ни во что не верю. И ты сейчас разбиваешь мою последнюю надежду. Ты всегда говоришь именно то, что я хочу услышать! – Я вскочила с ее тумбочки и принялась ходить из стороны в сторону, пытаясь понять, где и что я просчитала не так.

– Ну, исходя из твоей же собственной логики, если я всегда говорю тебе то, что ты хочешь услышать, значит, именно это ты и хотела услышать сейчас.

– Что я не должна ничего говорить Гусеву? – вытаращилась я на нее.

– А ты забыла, что делают с гонцами, приносящими плохие вести? – пожала плечами Машка. – На кол тебя, конечно, не посадят, но всегда есть риск, что после того, как ты все ему расскажешь, ты же окажешься во всем виноватой. Еще кончится все тем, что вместо него все-таки уволят тебя. Ты же с Постниковым – как кошка с собакой, и ты хочешь влезть в это дело? Сиди себе спокойно и играй в свои карты. Чего тебе не спится в ночь глухую?

– Это жестоко и бесчеловечно.

– Зато безопасно! – Маша подняла вверх указательный палец, украшенный золотым кольцом с красивым голубым камнем. Ее руки – отдельный повод для беспокойства. Меня часто мучает страх, что какой-нибудь грабитель увидит, что Машкины руки – как пещера Сим-Сим, да и отрубит ей обе ладони, чтобы быстрее было. И чтобы вместе с браслетами забрать. «Кольца и браслеты, шляпки и жакеты разве ж я тебе не покупал». Это явно про мою Мурку писалось…

– Я вот не понимаю этого! – Возмущенный голос Панночки удивил меня и застал врасплох. – Почему говорят – живут как кошка с собакой? Вот у меня дома живет и кошка, и собака. Живут, между прочим, как… как… – Панночка растерялась в поисках аналогии к аналогии. Я помогла ей немножко.

– Как нитка с иголкой?

– Почему? – обиделась она. А меня лично Панночка удивляла все больше и больше. Вот так посмотришь – женщина-вамп в чистом виде, причем не по стилю, а по сути: вопьется зубами в глотку и высосет всю кровь. А копни поглубже – жена, мать, кошатница, собачница. Так докопаемся до того, что она в местном приходе собирает одежду для бездомных. Тогда я пойду и сдамся сестре – пусть чинит мне голову. Ничего я не понимаю в этом мире.

– На вас не угодишь, – пожала плечами я. – Ну хорошо, мы с Постниковым – как огонь и вода. Как Киркоров пел, помнишь, Машка? Ты огонь, я вода, че-то там беда-беда.

– Никогда бы не подумала, что ты знаешь тексты песен Киркорова и даже помнишь, что это тексты песен Киркорова, – хмыкнула Машка. Я согласно кивнула, сама несказанно удивленная тем, какое количество попсы и шансона, оказывается, роится в моей голове. Я вздохнула, плюхнулась обратно на тумбочку и подперла подбородок на манер роденовского «Мыслителя», которого всякие шутники «в этих ваших интернетах» сравнивают с человеком, сидящим на унитазе. Культура в массах приобретает странные формы.

– Значит, не говорить?

– Нет. Не говорить. Подождать, посмотреть, что и как сложится. Может, его еще и не уволят. В конце концов, ты могла чего-то не понять.

– Гусева будем увольнять по статье, чтобы другим неповадно было? – скептически подняла бровь я. Машка прикусила губу и задумалась.

– Тогда, может, ты Джонни поняла неправильно? Может, он сказал, что будем жарить гуся к пасхе? Ладно-ладно, сдаюсь. Ты права, это какая-то ерунда. Все равно сначала нужно бы разузнать все. Может быть, Постников еще переменит решение.